Рассылка «Перекличка вестников», выпуск № 1142
|
Милый друг мой, не жалей о старом, Ведь в тысячелетней глубине Зрело то, что грозовым пожаром В эти дни проходит по стране. Вечно то лишь, что нерукотворно. Смерть – права, ликуя и губя: Смерть есть долг несовершенной формы, Не сумевшей выковать себя. 1935 |
Несказанное, синее, нежное… Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя – поле безбрежное – Дышит запахом мёда и роз. Я утих. Годы сделали дело, Но того, что прошло, не кляну. Словно тройка коней оголтелая Прокатилась во всю страну. Напылили кругом. Накопытили. И пропали под дьявольский свист. А теперь вот в лесной обители Даже слышно, как падает лист. Колокольчик ли? Дальнее эхо ли? Всё спокойно впивает грудь. Стой, душа, мы с тобой проехали Через бурный положенный путь. Разберёмся во всём, что видели, Что случилось, что сталось в стране, И простим, где нас горько обидели По чужой и по нашей вине. Принимаю, что было и не было, Только жаль на тридцатом году – Слишком мало я в юности требовал, Забываясь в кабацком чаду. Но ведь дуб молодой, не разжелудясь, Так же гнётся, как в поле трава… Эх ты, молодость, буйная молодость, Золотая сорвиголова! 1925 |
Великан Я вылепил из снега великана, дал жизнь ему и в ночь на Рождество к тебе, в поля, через моря тумана, я, грозный мастер, выпустил его. Над ним кружились вороны, как мухи над головою белого быка. Его не вьюги создали, не духи, а только огрубелая тоска. Слепой, как мрамор, близился он к цели, шагал, неотразимый, как зима. Охотники, плутавшие в метели, его видали и сошли с ума. Но вот достиг он твоего предела и замер вдруг: цвела твоя страна, ты счастлива была, дышала, рдела, в твоей стране всем правила весна. Легка, проста, с душою шелковистой, ты в солнечной скользила тишине и новому попутчику так чисто, так гордо говорила обо мне. И перед этим солнцем отступая, поняв, что с ним соперничать нельзя, растаяла тоска моя слепая, вся синевой весеннею сквозя. 1924 |
Выпуски близкие по теме: 275, 325, 616, 894, 982, 1018, 1049, 1076, 1190, 1397