Библейские списки колен Израиля как гипертекст

Введение

Литературоведы неплохо осведомлены о существовании таких явлений в литературном тексте, как многоплановость, «полифония», разноуровневая семантика, подтекстовые смыслы. Читатель усваивает эти смыслы в меру своей сопричастности к определенным культурным кодам и своего личного опыта. К способности метафорического, то есть, многопланового восприятия апеллирует в особенности поэзия, но фактически любой литературный текст содержит имплицитные смыслы. При этом, метафорическая составляющая мышления, как ответственная за распознавание сходств, попала в поле зрения ученых и признана не только не менее важной для построения смыслов, чем логическая, но даже превалирующей в общей системе мышления¹.

Многоплановость смысла в художественном произведении создается не только путем использования метафор или отдельных аллюзий, она может быть заложена в структуру текста, в виде той или иной нелинейности построения текстового материала. О «полифонии» текста еще в 20-ые годы писал М. Бахтин; можно сослаться также на более поздние, но уже достаточно старые работы Б. Гаспарова или Дм. Спивака². Подчеркнем, что приемы создания нелинейности встречаются в литературах различных времен и народов, начиная с мифов. Более того, как пишет Б. Гаспаров, «эффект нелинейности, или «полифонии», в той или иной мере свойственен всем видам искусства, и его изучение занимает важное место в современной эстетической теории…»³.

Вместе с тем, библейские тексты в этом отношении исследованы явно недостаточно, хотя литературоведческий подход давно занял прочное место в библеистике. Мои собственные изыскания за последние 15 лет привели меня к мысли о наличии существенной нелинейности в некоторых библейских текстах, и чаще всего, это именно те пассажи, которые у комментаторов носят характерное название «трудных» или «темных» мест Библии⁴.

Библейский нарратив в целом нельзя признать совершенно последовательным и непротиворечивым. Научный анализ, при критическом отношении к тексту, выявляет многочисленные точки напряжения, где рассказ содержит повторы, противоречия, анахронизмы и другие особенности, делающие текст маловразумительным, а иногда и просто непонятным. Между тем, само расположение таких пассажей указывает на их ключевой характер, то есть, можно предполагать, что именно здесь автором заложены некие ключи к пониманию широкого контекста библейского повествования.

Школы исторической критики, в качестве объяснения, расчленяют текст на источники, традиции, круги преданий и проч., однако все это способно объяснить скорее историю создания текста, но не его смысл. Современный же читатель хочет именно смысла, религиозного, идеологического, экзистенциального или художественного; в любом случае, это предполагает поиски цельности текста и целенаправленной работы редактора. Подобная задача оправдывает синхронный подход с привлечением всех современных методов литературоведения к анализу библейского нарратива.

На этом пути, в ходе многолетних исследований, автору настоящего сообщения удалось выявить нелинейный характер упомянутых «темных» мест Библии. Что я предлагаю понимать здесь под нелинейностью? Во всяком случае, не просто наличие аллюзий и каламбуров, хотя бы и многочисленных; такие вещи достаточно часто и с удовольствием отмечают комментаторы. Дело обстоит серьезнее, когда аллюзии приобретают системный характер.

Само понятие системности в данном случае можно определить следующим образом. Каждая отдельно взятая аллюзия обычно отсылает читателя к некоему внетекстовому материалу. Это может быть другой текст данного или иного произведения, историческая ситуация, традиционный ритуал, обычай или еще что-то. Но если взять этот внетекстовый материал в более широком контексте, который он сам предполагает (то есть, в контексте, например, историческом, культурном, традиционном, религиозном, литературном и т. д.), то может оказаться, что эти референции взаимодействуют друг с другом, образуя определенный смысловой пласт, отличный от сюжетного. Взаимодействие этого пласта с сюжетным планом, в свою очередь, дает неожиданный эффект – обогащения смыслов, их коррекции в нужном автору направлении, а то и вовсе переосмысления сообщений сюжетного уровня. Таким образом двойная семантика получается за счет многоплановой структуры текста⁵.

По сути, нелинейность такого рода может выражаться по-разному, и описывать ее можно также в различных терминах, например, в рамках «мотивной структуры» Бориса Гаспарова⁶ или «матричной структуры» Дм. Спивака⁷. Еще один прием создания нелинейности можно было бы обозначить как организацию дискретных текстов в гипертекст. В такой структуре ряд компактных и разрозненных текстов организуется в определенную целостность путем объединения их намеков и смыслов второго плана в некую систему, а также при помощи узнаваемых маркеров, осуществляющих связь текстов на структурном уровне.

Законно задаться вопросом: какую же цель могли преследовать авторы библейских книг, создавая подобные сообщения с «двойным дном»? Прежде всего, отметим, что в такой арранжировке текста присутствует явный игровой момент, способный доставить эстетическое наслаждение, и это не маловажно. Но вместе с тем, обозначенная игра дает возможность решать и более серьезные задачи, которые трудно было бы решить иным способом, например, задачи противоречивого характера⁸, и именно такого рода проблемы просматриваются при взгляде на историческую ситуацию во времена создания Библии. Ученые, в большинстве, согласны с тем, что риторика составляет существенный элемент библейского нарратива; книга была призвана убедить читателей в том, что было для них совсем не очевидно – исторический опыт и реалии говорили скорее об обратном.

 Например, библейский тезис об изначальном монотеизме Израиля наталкивается на противоречия с данными археологии и с самими библейскими текстами. Достаточно многие пассажи явно «отражают переходный период, когда народ, с одной стороны, а жрецы с другой, находятся в разных религиях. Народ живет еще старым, допленным сознанием, вмещающим культ предков, гадания и некромантию, а жрецы уже служат великой идее во имя будущего»⁹. По-видимому, продвижение идей монотеизма в массы, все еще приверженные традиционным верованиям, и было главной задачей библейских авторов.

Другая проблема, которую приходилось решать репатриантам, вернувшимся из вавилонского плена¹⁰ – это создание в многонациональном регионе единой национальной идентичности при гегемонии южного племени иудеев¹¹ над северянами, но в опоре на имя и славу Северного царства (Израиль). В те времена невозможно было создать подобную общность без общей религии и каких-то общих исторических корней. Реальная история IX – X вв. до н.э. говорит о заметном преобладании северян над Южным царством (Иудея); однако Северное царство исчезло, аннексированное Ассирией в VIII в. до н.э., а Южное царство, которое существовало еще полтора столетия, по-видимому, претендовало на какое-то влияние на Севере, где со временем сложилась общность самаритян с собственной религией. Впоследствии иудеи, вернувшиеся из вавилонского плена, в свою очередь, стали претендовать на наследование земель, истории и самого имени «Израиль». По этой причине, библейским авторам (или редакторам), происходившим из иудейской среды, было важно объяснить как длительное процветание, так и падение Северного царства, и при этом подчеркнуть законность передачи израильского наследия Иудее.

Очевидно, что столь противоречивую задачу невозможно решить путем простого пересказа исторических фактов, ведь история, хотя бы в общих чертах, была известна аудитории, к которой обращались библейские авторы. Историю нужно было объяснить таким образом, чтобы очевидность не мешала распознавать глубинные смыслы происходящего. Подобная проблема разрешается только с помощью нелинейно представленного материала, что в конце концов приводит к деконструкции текста¹², то есть, к изменению его смысла путем совмещения различных семантических позиций. Иллюстрации конкретных методов такой подачи литературного материала Библии и посвящена настоящая работа.