Алексей Горобец

Усталость лета

(1999)

Редактор-составитель электронной версии сборника Сергей Сычев

«Усталость лета» – третий сборник стихов поэта Алексея Горобца, и второй сборник стихов, написанных поэтом после сорокалетнего перерыва.

Из аннотации к книге: «Небольшие по объему, эскизные по форме стихи привлекают ненадуманным, искренним лиризмом и неординарностью видения мира.»

Стихи, вошедшие в данный сборник, написаны зрелым человеком, глубоким мыслителем, сформировавшимся поэтом. Однако на общем фоне творчества Алексея Горобца этот сборник всё же является этапным на пути к ярким вершинам созданной им и любимой многими читателями поэзии.

Сборник адресован вдумчивому, внимательному читателю, неравнодушному к красоте мира и слова.

* * *

О, эта быстрая езда

В садах любви в дыму весеннем!

Цветенье слив, ночные бденья

Росы, горячей навсегда…

И горечь медленных мгновений,

Когда уходят поезда.

* * *

Падает на землю суховей,

Обрывает листья, тащит юзом.

От жары взрываются арбузы,

И репей

Прилипчивей и злей.

А судьба –

Уже почти обуза.

А любовь –

Всё мельче и больней…

А за нами –

Пыли серый шлейф

Обрывает с прошлым

Наши узы.

* * *

Трефовые листья каштанов,

Червовые листья платанов,

Бубновые листья катальп!

Ну что нам судьбе нагадать?

Река и смиренные вётлы,

И отмель, где мусор и сор…

И эти мозольные вёсла

Течению наперекор.

* * *

Как высоко взлетели тополя!

Как низко пали ветви синих елей!

Как быстро облака отяжелели,

И, охладев, упали до нуля.

И удоволясь толикой угля

Или поленьев, чтоб спокойно тлели,

Дымы отечества нас грели, как умели,

И, принимая первые метели,

Высокие летели тополя.

* * *

Идут дожди – спокойнее и реже.

Весомее рыбацкий мой улов.

Всё меньше неразвязанных узлов.

Всё больше тишины.

И ветер между

Холодных тополей.

И голь кустов.

И облетают на песок прибрежный

И наши суетливые надежды,

И наша торопливая любовь…

* * *

А по ночам,

Когда объятый сном,

Уже совсем угомонился дом,

Акации роняют сор на крышу.

Скрипит орех –

И мы друг друга слышим,

И лунная нисходит благодать

На заросли терновника и вишен.

И тишина,

И озаренье свыше,

Которое ни вспомнить,

Ни понять.

* * *

Невесть куда

Шальное лето катится!

Сплошное вёдро,

Солнце, ветер липкий.

Акаций жёлтозубые улыбки

И эти обезумевшие скрипки

Ночных цикад,

Что так для нас стараются!

А дальше – холода,

Чтоб слёзно каяться

И лить дожди,

И признавать ошибки.

* * *

Жимолость

Проснулась, ропщет, крутится

На ветру, соцветьями сорит.

Чем ещё весна благословит?

Сад устал, но светел и умыт.

В будке пёс потявкивает,

Трудится,

Охраняет свой дворовый быт.

Чистотел меж выщербленных плит.

На окне, свернувшись, время спит.

Что ещё нам память сотворит?..

Эту ночь.

А утром всё забудется.

* * *

Выгонит нам прошлое телегу

И покатит задом наперёд.

Проскрипит под окнами по снегу

Подгулявший поздний пешеход.

Заскрипят косые переборки

В отгулявшей сивой голове.

И ни дна, ни сна тебе, ни корки

Хлеба и надежд…

А на Луне,

В океане Бурь,

У Фракасторо,

Там, где так отчаянно и споро

Паруса теряли мы с тобой,

Где пылала лишь тобой одной

Жёлтая вода в заливе Зноя, –

Там всё тот же берег золотой,

Чайки отдыхают на волне…

Но не будем больше обо мне.

* * *

Кричит и стонет алыча.

Топор, как лезвие луча.

А луч – как лезвие ножа:

Стара. Устала. Не нужна.

И сыромятная вожжа

Вцепилась в крону, горяча…

И всё.

И куришь не спеша.

И обезлюдела душа…

* * *

Калеченый, разбитый, рваный,

Под сенью лопуховых крон,

Клавиатурой фортепьянной

Упав на свалке безымянной,

Гудит пустой аккордеон.

И свалка слушает поэму

О счастье – отзвуки её.

Нет, нам не разрешить дилемму –

Сознанье или бытиё?

И к нам слетает вороньё

Взгрустнуть,

Поговорить на тему

И на кустах

Недвижно, немо

Застыть –

И думать про своё…

* * *

Стада кустарников

По склонам, где коровы

Дожёвывают жёлтую полынь.

Дороги кособоки и неровны.

Песок и пыль.

И марево долин,

Где синий хмель

И вянет повилика,

Оберегая память от любой

Открытости,

И вечная любовь

Ещё витает – вяло и безлико.

А выше – кручи,

Где сплетенье веток,

И камнепады,

И табу,

И вето…

* * *

Горит закат и углится, как спичка.

Перила, мелколесье, водоём.

Умчалась в темень наша электричка,

Вихляя задом с красным фонарём.

А что весна? Она для нас в кавычках.

Ключ под крыльцом, дрова, остылый дом.

Тропа в грязи и лето на потом.

И гаснет поездов осенний клич, как

Сырая спичка гаснет под дождём.

* * *

Осенней лирики привычная печаль.

Даль пахоты. Остуженная сталь

Спокойных вод. Тоска и бесприютность

Оставленных под небом тракторов.

Скупой поклёв и скудный твой улов

В ведре жестяном. И прощальных слов

Вдруг сладкая и явственная трудность…

А лето крутит рыжей головой

И всё ещё смеётся над тобой.

* * *

И хлещет дождь, и нулевая видимость,

И твой движок фырчит и еле тянет,

А ты гадай – дотянет, не дотянет.

А в окна рвётся взмыленная жимолость.

Случайности весенняя обыденность

Плетёт свой безалаберный орнамент.

* * *

И всё не так,

И всё наоборот!

Любви – увы! – последний поворот.

Сад-первоцвет,

Побитый градом вдрызг, и

Гнилушные огни ночных болот.

Цепные псы у запертых ворот.

Слепых дождей уже сухие брызги.

Слепой любви

Летящий поворот!..

Цепные сны,

Слепые, злые мысли…

* * *

Высоких звёзд чужая красота.

Холодный звездопад, необозримость.

А сосчитать всего сто раз до ста –

И ночь уже клонит свои уста

К твоим глазам,

И бьёт крылом бескрылость,

И давняя изгнанница – мечта,

Надеясь дотянуться к лунным струнам,

Скользит меж звёзд,

По нотным знакам лунным,

Чтобы разлад свой с миром неразумным

Озвучить прямо с нотного листа.

* * *

Пологий берег. Огороды.

Камыш, песок. Пылит бурьян.

Стервятник,

Страж степной свободы,

Застыл вверху.

И небосводы

Струит и путает Кубань.

О, наши белы пароходы

И сладкий всхлип гребных колёс!..

Ну вот он,

Твой забытый плёс:

Твои надежды и восходы,

Т бурьяны и небосводы,

Любви непрожитые годы

И о цене твоей свободы

Ещё не заданный вопрос.

* * *

Вздохнёт февральская тоска

В тяжёлых омутах проталин, –

И снова чайки на причале,

И, унося всея печали,

Ломает льды твоя река!

И звонари на колокольне,

И колокольный гул души,

И синева, и даль, и ширь…

И плещет музыка погони,

И нерассёдланные кони

Трубят

И требуют спешить.

* * *

Этот тихий весенний настрой

Февраля. Талых листьев настой.

Шевеленье оттаявших лип.

Мокрый воздух, дыхание, всхлип

Осторожной, счастливой воды.

У моста – узловатые льды

Затаённо внимают теплу.

И зима не противится злу

Солнцепада, коротких ветров.

А февраль –

Он, конечно, готов

Вместе с нами уверовать в смысл

Мимолётности, в тайную мысль

Холодов, и, не зная пути,

Возрыдать,

И, рыдая – уйти,

И растаять, неведомо где,

Белым айсбергом в талой воде.

* * *

Уходят в разнотравье семена.

И прорастают,

И опять цветенье.

Как быстротечна Вечная Весна!..

Глоток любви –

И вся судьба.

Сполна.

* * *

Вернуться в прошлое,

В себя,

Где дышат тени

Благих намерений и кораблекрушений,

Падений и насмешливых надежд,

Где до сих пор неугасимо свеж

Весёлый ветер

Наших ранних странствий.

И мы спешим в наивном постоянстве

К себе, сюда,

Где, в общем, суета,

Но где за нарисованным забором

Крыльцо и дом, и печка, от которой

Не торопясь мы начинаем жить,

Где возвращаясь, можно задержаться,

Поскольку больше некуда податься,

А если есть, то незачем спешить…

* * *

Белизна синевой разрушена –

О зиме даже речи нет!

Бестолковый,

Босой, простуженный,

Суетится в дверях рассвет.

Где-то лето.

Сквозная синь его

Заполняет дверной проём.

А любовь, наше чудо зимнее,

Время тихо сдало на слом.

Время тихо разъяло души нам

И оставило так дожить.

Что порушено, то разрушено.

И ремонту не подлежит.

А весенняя ночь, короче став,

Нам торопится о своём…

И по-прежнему мы вдвоём.

И рассветное одиночество

Заполняет дверной проём.

* * *

Так ветрено!..

Ноябрь, давно ненужный,

Уходит, посвящая нам с тобой

Квадратный метр своей небесной стужи

С её холодной, зимней чистотой.

И всё, что в нашей осени таилось,

Тебя найдёт, и ты принять готов

И стылую земную справедливость,

И неземную зимнюю любовь.

И вспоминая жаркими губами

Осенний свой счастливый непокой,

Мы жжём листву,

И догорает с нами

Тоска рябин с прохладными глазами,

И светопад, и лето за спиной.

Ноябрь уходит – стынущий, неяркий.

Так ветрено!..

И воют где-то за

Станицей

На забытой старой свалке

Пустых жестянок злые голоса.

* * *

Теплынь, жара.

Сквозит озонной свежестью

Под линией электропередач.

Цепляется, не зная неудач,

К хвостам коровьим

С похотливой нежностью

Чертополох.

И самогон-первач

Кипит и бредит салом.

Еле держатся

На пнях трухлявых

Высохшие мхи.

Лакает муть заезженной реки

Заблудшая кислица.

Конопля

Уже освоила окольные поля

И зреет.

И весёлое невежество

Клюёт свою судьбу

С её руки.

* * *

А здесь природы нет.

Всё рукотворно.

Асфальт, кирпич, стекло,

Бетон, цемент…

Здесь правит бал

Бесстыдный и бесспорный

Цвет обречённости –

Бесцветный серый цвет.

Здесь, как и прежде,

Сумеречность снов.

И мысли отлипают от мозгов,

Пылят и лезут в небо, в высоту,

Никак не управляемы тобою…

И тянет гретым камнем и тоскою,

И небо размышляет над землёю,

Уйдя в свою цветную немоту.

* * *

Цветёт сорняк –

Меж выброшенных шин,

Мазутной жижи,

У облезлых зданий.

Его цветы почти что хороши

И, вроде бы, доступны пониманью.

Им, в общем, тоже некуда спешить.

Мы помолчим, покурим у межи.

Мы с ними потолкуем от души.

И оправдаем широтой души

Убогость

Своего существованья.

* * *

Январь. Заснеженность, вселенность,

Покой морозно-голубой.

И высота.

И никого.

Свободный холод мыслей праздных…

Но как недолго этот праздник!

Свой мир,

Привычный и прямой,

Свою нетленную мгновенность

Вновь утверждает повседневность –

И возвращает нас домой,

Чтобы не ведая иной

Печали,

И не сожалея,

Закончить зиму в январе и

Взойти полынью и пыреем,

Забвенья силосной травой.

* * *

Осыпаются дикие груши,

Перезрев, почернев от жары.

Отдыхают в траве комары.

Прислониться,

Остыть и послушать

Облака, что молчат до поры,

Крутизну чёрно-белой горы

И её невесомые тени.

Оглянуться назад.

И явленье

Окоёма внизу, позади,

Ярких крыш черепичное рденье

Ослепят вдруг и память,

И зренье

Восхищеньем,

Тоской возвращенья,

Старой болью почти всепрощенья

И любви, что всего в полпути…

Оглянуться, вздохнуть,

Улыбнуться –

И уже никогда не вернуться.

* * *

Облаков высокая соборность.

Сумрачная патина икон.

Гасит негасимый наш огонь

Непогоды ветреная вздорность.

Лишь твоя усталая покорность,

Нетерпенья вымученный стон,

Мутных ливней потная ладонь…

И земли спокойная бесспорность.

* * *

Николаю ИВЕНШЕВУ

Апрель, весна, поют лягушки.

Цветёт размашисто айва.

Зелёный шум, зелёный гвалт…

Давай-ка отодвинем кружки!

Пора употребить слова

Нас угадавшего поэта.

Конечно, он охаял лето

И праздность вольную любил.

Но мы клонимся головою

Пред ним и предаёмся зною,

Весне, и нам хватает сил

Любить любовь,

Размах, раздольность,

И нашу дурь,

И нашу вольность

Не знать,

Как много он сокрыл…

* * *

Ну что ж –

Поговорим о человеке.

А заодно о XXI веке.

Рассмотрим –

Век, чело, добро и зло,

И прошлое, что нас не довезло.

И на грядущее прогноз нескучный.

В нём совместились

Тот

И этот свет.

И нет проблем!

И нас, похоже, нет…

Компьютерный

Крысиный разум ушлый…

И опустелый ржавый постамент,

Где старой бронзы выгоревший след

Хвалу и клевету приемлет равнодушно.

* * *

И вот она, неведомо куда,

Уже летит – возвышенно и гордо.

Летит душа!

Светло, высокогорно, –

На свет изнемогающего льда.

Полёта неземная красота!..

Отсчёта неземная простота.

Хорошо и холодно.

Просторно.

* * *

Вечер.

Туман приземлённый.

В небе – обвал зари.

Горят на столбах вороны,

Как чёрные фонари.

И ждёт она, не дождётся,

Тумана сырая гарь,

Когда над тобой зажжётся

Чёрный ночной фонарь.

И пахнет прогорклым снегом

Отрава разрыв-трава,

И, проверяя эхо,

Аукнет в ночи сова,

И круглые вперит очи

В сладкую тайну тьмы.

Ну, что она там пророчит? –

В преддверье вселенской ночи,

В подворье твоей зимы…

* * *

«Солнце нещадно палило,

Зрели в садах апельсины».

Этой мелодией синей

Сразу заполонило

Улицу, небо, рынок,

Старый киоск газетный

С аудиокассетой

В магнитофоне длинном.

Жёлтые апельсины

Зрели в лотках торговок.

Зимнее солнце грело

Автофургонов спины.

Золото мёрзлой глины

Искрилось и горело.

Воздух звенел, звенела

Стынь новогодних ёлок,

И вожделенное млело

В пыльных бутылках винных

Пылкое пониманье.

И возносил осанну

Миру и мирозданью

Проданный на закланье

В птичьем ряду петух.

* * *

Тусклые грозы, тяжёлые долгие росы.

Ветры взрывные,

Закатов сырой динамит.

Вот и нашла нас весёлая ранняя осень!

Смотрит в глаза

И насмешливо душу томит.

Осень нашла,

Ну а мы потеряли с тобою, –

Всё постигая на слух,

На бегу, на лету…

Что ты вернёшь мне?

И что для тебя я найду?..

Мокрые птицы обсядут деревья в саду –

И полетят,

И помчатся крикливой толпою

Мимо холодных домов

Догонять пустоту…

* * *

Ушло в песок, что было ранее.

Быльём повилось. Вот следы.

Окаменел и слёг в молчание

Валун у медленной воды.

Не зная счастья и беды

Он долго обрастал травою.

Он соотнёс себя с судьбою

И лёг у медленной воды.

Он снова выбрал созерцанье.

А мне осталось ожиданье,

Крапива, пылкость лебеды,

Стеченье счастья и беды –

Любви скупое подаяние…

И затаённое страдание

Костра у медленной воды.

* * *

Осенние тени забвенья,

Осенние длинные сны!..

Неслышных дождей наважденье,

Круженье,

Дерев обнаженье –

И жадный восторг нетерпенья

В гримасе

Случайной луны.

* * *

Луна в воде, волна в цвету,

Рябь эвкалипта, куст лавровый.

И бьёт то шёпотом, то рёвом

Прибой по сонному мосту.

Что нам прибой –

Пускай не спит!

Себя мы обманули сами.

Морскими синими глазами

За нами прошлое следит.

И наши честные следы

На непрочитанных скрижалях

Забыты, смыты – и не жаль их…

И ночи – синими ужами,

И пыль морская за ушами,

И белые, как небо, дни,

И в небе –

Парус простыни.

* * *

Летучий ветер, потепление,

И снова эти холода!

Опять порвутся провода,

Погаснет свет – оледенение!

И тишина в окне, и тень моя

Дремотно млеет у печи.

Сквозь стёкла лунные лучи,

Совсем озябшие страдальцы,

К огню протягивают пальцы,

И, ничего не получив,

Ложатся рядом, у огня,

Смещают сонный абрис тени,

И та, в немом недоуменье,

Вздыхая, смотрит на меня.

Нам так спокойно у огня!

Зима – и никаких сомнений.

… В печи горючие поленья

Пылают, память леденя…

* * *

Бог знает, чем они гонимы,

Но в оторопи зимних дней

Крошатся и уходят льдины

В чужую синь пустых морей.

Над ними плачут пилигримы,

И согревают их гольфстримы,

И принимают их моря.

Они плывут.

Их ждёт свобода!

Тепло ветров…

Наверно, зря

Мы обрываем якоря.

Нас так любила непогода!

И мы плывём,

Плывём незримо,

И обнимают нас гольфстримы,

И топят тёплые моря.

* * *

Тени сгущаются, ночь угасает.

Полудремота мне басню читает.

Грустная басня – ворона, лисица…

Что ещё может такого присниться?

Что ещё может такого случиться,

Чтобы вздохнуть и забыть,

И вернуться,

Сонно раздеться, счастливо уткнуться

Носом в подушку, лицом в облака,

И на свою неуклюжую память,

Что, не прощая, рыдает над нами,

Вдруг посмотреть –

С высоты,

Свысока…

* * *

Взмыть, взлететь, воспарить –

И разбиться,

Синевой переполнив глаза!

Только где они, синие птицы?

Где они, эти синие птицы,

Что зовут нас в свои небеса?

Тянет холодом. Ёжатся ели.

В небе – ветер с фонарной луной.

Улетели они, улетели.

Высота,

Пустота и покой.

А внизу –

Постаревшие листья

Индевелой седеют росой.

Как он краток, их век золотой!

Осень гибнет. И синие птицы

Оставляют нам холод пустой,

Высоту и сиянье густой

Тишины, –

Чтобы в ней раствориться

Ветром сорванной с неба слезой.

* * *

Нырнуть в постель,

Зевать и маяться, –

Ну лишь бы только не уснуть!

Как весело собаки лаются!

Как шумно бабочки снуют!

Трамвай затих

За дальней улицей.

А завтра снова будет день!

А по-над крышами сутулится

Акаций вежливая тень.

И так неспешно,

Неторопко так,

Стрекозы кружат виражи…

И далека ещё дорога та,

Что позже назовётся –

Жизнь.

* * *

Да будет день!

Да будет свет и пища!

Да будет всё, что неоткуда взять…

Голодный ветер по сусекам рыщет

И что-то начинает понимать.

А над тобой – трава и всё, что выше.

Антенны, кучевые облака…

Вселенная валяет дурака

И складно врёт, что ничего не слышит.

Текут века и плещется река.

На мукомольне мелется мука.

Обрящет тот, кто ничего не ищет.

* * *

Занесёт незаметным песком

Наши тёмные райские кущи…

Вот и всё.

И ни лучше, ни хуже

Без любви,

Без счастливых оков.

И сухие изножья дубов

Древоточец

Добьёт равнодушно…

А над нами,

Вверху, высоко,

Всё скрипят их древесные души,

Всё качается тень облаков.

* * *

Ивы роняют прутья

В плесень и цвель воды.

Ветер лениво крутит

Пыли белёсый дым.

Серый татарник, сливы,

Чахлые тополя.

– Ливней, прохладных ливней,

Жаждет и ждёт земля!..

В пыльной закатной мути

Солнце – багровый зрак.

Вспыхнет на перепутье

Ржавый дорожный знак.

И разведёт пути нам

Лето по спинам трав.

Русла. Сухая тина.

Старой реки рукав.

Старых надежд остуда.

Старых печалей ржа.

Скрипнет, в часах кружа,

Вечной любви минута –

Из никогда, оттуда…

И проливного чуда

Жаждет и ждёт душа!..

* * *

В орешниках орешины обвисли.

Орехи вызрели, им скоро опадать.

Их тягостные, сдержанные мысли

Нам всё грустней и проще понимать.

Уже и нашу дальнюю дорогу

Просчитывает осень понемногу.

И всё, что нам дано взаймы от Бога,

Как ни крути – придётся возвращать.

* * *

Усталость лета. Первородный грех

Земли и необузданного солнца.

Упавших листьев патина и бронза

И мелководье перегретых рек.

Ещё слышны обманчивые грозы,

Но лето завершило свой рассказ.

Усталость губ и половодье глаз.

И вечных истин патина и бронза.