Иван Бунин
ТРЕТЬИ ПЕТУХИ

На рассвете, в тумане и сумраке, когда все еще спали в городе Синопе, подошел к Синопу разбойничий корабль.

Петухи пели по всему нагорному берегу, по всему селению в этот темный и сладкий час, и с разбойничьего корабля с дружной радостью откликался им разбойничий петух.

Спали в Синопе сторожа и все жители, а разбойники, вполслуха переговариваясь, спустились с корабля в челнок, на пахучую, свежую воду, доплыли на веслах до берега и пошли к жилищам, крадучись.

Не пощадили они, волки, ни старого, ни малого!

А награбив добра, загубив пять невинных душ, – пятерых кровных родичей Фомы-Угодника, синопского святителя, – воротились они на корабль и, подняв паруса, опять ушли на море.

И там был у них буйный пир.

И ели, и пили, и плясали, и пели они – до самого вечера.

А к вечеру повалились, пьяные, по корабельным каморам, не убрав парусов, не засветив огня, не поставив ни кормчего, ни дозорного.

И вот пали сумерки на море, и сделалось великое безмолвие.

Как пустыми рукавами, болтая ветрилами, плыл корабль без пути, без направления.

А по каморам, в зловонной темноте, тяжко храпели пьяные.

И сказал Господь:

– Так злодеям и надобно.

– Замолчите, птицы морские белые, не падайте со скрипучими криками над волной морской, – не будите безмолвия и спящих разбойников.

– Се восстану Я в ветре с Запада, осыплю Понт как бы черным песком – и промчусь над ним вихрем и красной молнией:

– Горе вам, пьяные разбойники!

– Килем вверх, с громом и бурею, перекину я ваше утлое убежище!

– В хлябь морскую низвергну вас, поправших уставы человеческие и божеские!

Только кто это светится тонким призраком и поспешно спускается в темные каморы корабельные?

Это Фома, Святитель морской.

Он толкает, будит разбойников, говорит им быстрым голосом:

– Ах, скорей вставайте, разбойники! Бегите наверх, спускайте паруса, ставьте кормчего, – идет на вас великая беда!

И разбойники в страхе вскакивают, бегут кто куда по палубе, – за канаты парусные, за рулевые рога хватаются, а уж ветер по морю мечется, рвет паруса, валит с ног разбойников:

– Спасайтесь, душегубы, Каины!

И, пока они бьются, спасаются, призывает гневный Господь в Свои небеса, под красные молнии, Фому-Угодника:

– Говори мне, Святой, – не из того ли ты города, где злодеи бесчинствовали?

И отвечает Святой в трепете:

– Оттоле, Господи.

– Было ль тебе ведомо, что желал Я погубить разбойников, силой похоти и своеволия воздвигнутых на попрание уставов Божиих, зарезавших пятерых твоих кровных родичей?

– Было, Господи.

– Ради чего же ты осмелился мне противиться?

И опускается Святой на колени перед господом:

– Ради третьих петухов, Господи, в слезы любви и раскаяния некогда повергнувших Петра-Апостола.

– Как подумал я, что не слыхать больше разбойникам того радостного предутреннего голоса, восскорбела моя душа горькой нежностью.

– Ей, Господи! Сладка земная жизнь, Тобой данная.

– Ради одного этого голоса, новый день, новый путь темным и злым людям обещающего, будь во веки веков благословенно земное рождение!

И прощает Господь Фому-Угодника.

1916