Это – собрание семи романов, написанных в жанре мистического детектива, первые четыре – в переводе В. Грушецкого и Н. Григорьевой, последние три – в переводе П. Молчанова и Е. Тарасовой, под общей редакцией В.И. Грушецкого. Их автор – английский писатель Чарльз Уильямс, член группы «Инклингов» и герметического ордена «Золотая заря». Место и время действия этих романов четко определено – Лондон и его окрестности. Герои – люди вполне обычные и узнаваемые. Фантастический элемент в этих книгах носит совершенно особый характер. В них вновь обретают здешнее бытие предметы, некогда реально существовавшие и могущественные (по крайней мере, в общечеловеческом мифе), но давным-давно превратившиеся в символы. Их появление в повседневной действительности становится катализатором, ускоряющим нравственный выбор и духовное становление героев. В первом из романов «Война в Небесах» появляется Святой Грааль – высочайший и самый таинственный из символов западного христианства. Во втором романе «Иные миры» таким символом становится Камень царя Соломона, имеющий самое непосредственное отношение к Ковчегу Завета. В третьем, «Старшие Арканы» – это исходная, подлинная колода карт Таро. Действие четвертого романа «Канун дня всех святых» разворачивается в таинственном городе после гибели основных героев. Героиня «Сошествия во ад» преодолевает время, чтобы облегчить душевные страдания своего предка. В «Месте Льва» Энтони Даррент обретает силы и способности ветхозаветного Адама, постигая и называя истинные имена Божественных Принципов. В отличие от большинства героев современных образцов фэнтези, как правило, получающих сверхспособности вместе с найденным на дороге артефактом, герои Уильямса платят за них совершенно иную цену. Их душевные преобразования всегда мотивированы глубокой внутренней работой, истинными душевными поисками и переживаниями. Завершает серию роман «Тени восторга», ставящий под сомнение ценности европейской цивилизации и заново поднимающий проблему власти.

Н. Григорьева, В. Грушецкий

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДУХА

«Чарльз Уильямс – один из двух людей, которых я мог бы назвать святыми нашего века» – так отзывался об авторе «Войны в Небесах» Уистен Хью Оден.¹ А человек, заслуживший столь высокий отзыв, зарабатывал на жизнь редакторской работой и писал по требованию сердца поэмы о древнем Логрисе и мистические детективы; вел вечерние курсы для взрослых и читал в Оксфорде лекции о Данте и Мильтоне. Здесь же, в Оксфорде, он получил ученую степень, не имея (формально) высшего образования. Он никогда не покидал лоно англиканской церкви, но, оставаясь христианином, тесно соприкасался с известным оккультным орденом розенкрейцерской традиции «Золотая Заря».

Судьба книг Уильямса сложилась непросто. Все они были опубликованы еще при его жизни, но в те годы не принесли ему особой популярности, хотя и снискали широкую известность в «узком кругу». В этот «узкий круг» входили, к слову сказать, такие люди, как Дж. Р.Р. Толкин, в недалеком будущем – писатель с мировым именем, и Клайв С. Льюис, «совесть» послевоенной Англии. С тех пор минуло добрых полвека, за которые книги Ч. Уильямса не только не забылись, но и начали приобретать все более широкий круг читателей и почитателей. Времени свойственно отсеивать случайное – работы Уильямса случайными никак не назовешь, и растущий читательский интерес – лишнее подтверждение этому.

«Бывают писатели, которых лучше всего узнавать через их книги, а в обычном, повседневном общении их творческое начало мало заметно; бывают и другие, чьи сочинения – лишь тень того, чем одаривают они людей при непосредственном общении. Одни из них меньше своих творений, другие – больше. Чарльза Уильямса нельзя отнести ни к одной из этих категорий. Знакомство с ним самим оказывалось самодостаточным; знакомство с его книгами оказывалось не менее самодостаточным; но никто из тех, кто знал и человека, и его книги, не мог отдать чему-либо предпочтение». Так считал известный поэт, драматург и литературный критик Т.С. Элиот, хорошо знавший Уильямса и высоко оценивавший его творчество.

* * *

Чарльз Уильямс родился 20 сентября 1886 года в Лондоне. Он был первым ребенком в благочестивой и любящей семье. По семейным преданиям, в три года малыш чувствовал себя в церкви легко и свободно, и очень любил там бывать. Его отец служил в отделе иностранной корреспонденции одной из торговых фирм, пока угроза слепоты не заставила его вместе с семьей перебраться в окрестности Сент-Олбенса на юго-востоке Англии. Там семья содержала небольшой магазинчик художественных товаров, а отец изредка публиковал свои рассказы в разных периодических изданиях. Он направлял чтение сына, оба любили долгие совместные прогулки и беседы. Третья книга стихов Ч. Уильямса имеет знаменательное посвящение: «Моему отцу и другим учителям». Способный мальчик смог поступить в классическую школу в Сент-Олбенс, а потом – в медицинский колледж Лондонского университета, но у семьи не хватило средств, чтобы платить за обучение, и университет остался незаконченным. Уильямс пошел работать в книжную лавку методистской церкви. Подлинной удачей оказалась встреча с издателем из лондонского отделения Оксфордского университетского издательства, предложившим ему работу по подготовке полного издания Теккерея. В этом издательстве Уильямс проработал до самой смерти, пройдя все ступени от корректора до главного редактора. Сослуживцы отмечали его способность создавать вокруг себя особую, теплую и легкую, атмосферу. Он женился на женщине, которую любил, в 1922 году в семье появился сын, а вместе с ним – и необходимость подрабатывать, и осенью того же года Уильямс начинает вести вечерние общеобразовательные классы для взрослых. Лекторская работа постепенно входит в привычку, живой интерес к людям и идеям, способность с легкостью проникать в самую суть вопроса, показывая ее с неожиданной стороны, делают его блестящим лектором. После каждой лекции один-два взрослых ученика провожают его до дома, чтобы хоть ненадолго продлить это восхитительное общение...

1930 год, год публикации «Войны в Небесах», первого из семи «мистических детективов», принято считать началом литературной деятельности Уильямса. До этого появились четыре книги стихов и одна пьеса, а на последние пятнадцать лет жизни приходится двадцать восемь опубликованных книг, помимо многочисленных статей и обзоров. Самые известные из его теологических и литературоведческих работ – «Нисхождение Голубя», посвященное истории проявления и действия Святого Духа в христианской Церкви; «Образ Беатриче», где рассматривается мистический аспект творчества Данте; «Колдовство» – краткий очерк истории магии, ее форм и методов.

В начале второй мировой войны издательство переместилось в Оксфорд. Не прекращая своей обычной работы, Уильямс теперь читает лекции и занимается со студентами в Оксфордском университете, приобретая все большую известность как философ и мыслитель. К.С. Льюис писал об одной из таких лекций, посвященной Мильтону: «Как литературный анализ, сама по себе она была превосходна, потому что этот человек на самом деле принимал точку зрения Мильтона... чего никогда не делали всерьез современные критики. Но еще важнее воспринималась она как проповедь. Прекрасно было видеть целую комнату молодых мужчин и женщин, сидящих в той абсолютной тишине, которую нельзя подделать, ошеломленных и завороженных... Пожалуй, со времен великих средневековых лекций реформации не видела эта комната ничего подобного. Наконец-то, хотя бы раз в своей жизни, я видел, как университет занимается именно тем, ради чего он и был основан: учит мудрости». В 1943 году Оксфордский университет присудил Уильямсу степень почетного магистра искусств.

Он умер внезапно, 15 мая 1945 года, всего через несколько дней после капитуляции Германии. На его могильной плите в церкви Сент-Кросс в Оксфорде выбиты слова: «Чарльз Уильямс, поэт Милостью Божьей».

* * *

Удивительно, как этот человек умел превращать в источник радости, душевного тепла и духовного роста то, что для большинства стало бы причиной трагедии и жизненного краха. Блестящие способности, глубокий интерес к литературе, философии, теологии – и невозможность получить подобающее образование; огромный творческий потенциал – и необходимость зарабатывать на жизнь в небольшом издательстве... Он проходит сквозь эти жизненные трудности, преобразуя их в ступени своего духовного роста.

Сложилось так, что о восточных духовных традициях, связанных с буддизмом и индуизмом, мы наслышаны куда больше, чем о западных. Корни практического духовного делания в западной культуре восходят к тайным орденам тамплиеров и розенкрейцеров, алхимической и герменевтической традициям, а через них – к школам мистов Египта и Греции и философским воззрениям Пифагора, Платона и орфиков. Острый интерес к мистическим формам оккультизма приводит Ч. Уильямса при посредничестве Артура Уэйта в герменевтический орден «Золотая Заря». В 1917 году Уильямс получает посвящение. Орден был основан в 1888 году и к этому времени успел стать легендой; с ним связано немало известных имен, достаточно назвать, например, нобелевского лауреата В.Б. Йейтса... Здесь на несколько лет Уильямс нашел духовное пристанище. Он приобретает обширные теоретические и практические познания в мистицизме и оккультных науках, исследует философию магии; он видит, каким злом может обернуться использование подобных знаний и даваемой ими власти и понимает, как должно поступать человеку, чтобы этого не произошло. Для него словно не существует искушения оккультным, он проходит «сквозь» него точно так же, как и сквозь житейские сложности, возможно потому, что всегда и во всем остается христианином. Ровный и сильный свет веры, горящий в его душе, особая, врожденная блаженность, преобразуют любые оккультные начинания, неизменно приводя героев его произведений и коллизии сюжета к простым и ясным христианским ценностям.

Свое мироощущение Уильямс называл «романтической теологией». В «Нисхождении Голубя» он описывает действующий в истории Церкви двоякий принцип постижения Бога. «Первый путь – это путь последовательного и доброжелательного приятия всего и вся, достижение состояния, при котором вселенная откликается трепетом Божественной жизни; второй – путь последовательного отрицания, отказа от всего тварного до тех пор, пока в мире не останется ничего, кроме Бога. Путь Приятия – это путь развития великого искусства и романтической любви, семьи, философии, социальной справедливости; Путь Отрицания возникает снова и снова в мистических свидетельствах души, в откровениях великих святых. И вместе с тем оба пути неотделимы друг от друга, оба вовлечены в христианскую Церковь. Так, обращаясь к Творцу, можно сказать обо всем, что есть в тварном мире: И это тоже – Ты; но все же это – не Ты».

Знакомство Ч. Уильямса с «Инклингами», своеобразным литературным кружком, сложившимся в 20‑х годах в Оксфордском университете и объединявшем в ту пору Дж. Р.Р. Толкина, К.С. Льюиса и О. Барфилда, явно не обошлось без вмешательства провиденциальных сил. К.С. Льюис вспоминал, как прочел случайно один из романов Ч. Уильямса и немедленно послал автору восторженное письмо. Автор же у себя в издательстве именно в это время готовил к печати «Аллегорию Любви» Льюиса, посвященную романтической традиции в средневековой литературе. Этот научный труд оказался удивительно близок к идеям «романтической теологии» Уильямса, и он отправил Льюису не менее восторженный отзыв. Позже выяснилось, что они разминулись на почте всего на несколько часов...

Главной темой его книг становится исследование взаимосвязи Творца и его творения, теология художественного творчества. Ему хотелось выразить почти невыразимое, то, для чего в самом языке не существует достаточных языковых средств просто потому, что прежде подобные задачи никто и никогда перед собой не ставил. Но, видимо, во второй четверти двадцатого века что-то настоятельно потребовало решения именно этих проблем, причем какой-либо одной страной дело не ограничивалось. К.Г. Юнг в Западной Европе, Даниил Андреев в России, «Инклинги» в Англии в разных сферах деятельности, пользуясь разными художественными и научными методами, утверждали, в общем-то, одно и то же: идею со-творчества, смысл которой в том, что человек есть творение Бога, но сотворен он «по образу и подобию Божию», и в высших своих проявлениях выступает как творческая и вместе с тем соподчиненная Высшему Началу сила.

«В мире есть только два типа людей, – пишет К.С.Льюис в “Расторжении брака”, – те, которые говорят Господу: “Да будет воля Твоя”, и те, которым Господь говорит: “Да будет твоя воля”. Человеку даны всего две возможности для выбора, и компромисс между ними невозможен. Человеку, может, всего-то и дано решить – во что верить», – замечает один из главных героев «Войны в Небесах». Но человек, принявший такое решение, обретает надежный нравственный ориентир и возможность творить самого себя, начинает путь, который можно было бы назвать «Странствием Духа». «Ненадолго приходят Люди в этот мир, поэтому имя им здесь – гости, странники... И за гранью мира души их не узнают покоя, стремясь в беспредельность...» – пишет Толкин в «Сильмариллионе». «Возвращением пилигрима» называет Льюис повествование о своем духовном пути...

Как рассказать об этом странствии? «Инклинги» выбирают методы художественной литературы, создавая «иную реальность» литературного произведения, соответствующую «высшей», или просто «полной» реальности бытия.

Иной мир у Толкина («Властелин Колец», «Сильмариллион») подчеркнуто не соприкасается с миром нашей обыденной повседневности. Его реальность – это реальность мифа или волшебной истории, от которой может «радостно забиться сердце в порыве узнавания», если уловит в мифе отблеск великой Истины. Язык мифа позволяет персонифицировать Добро и Зло, в символической форме говорить о проблемах нравственного выбора; так путешествие главного героя «Властелина Колец», Фродо, в пространстве и времени становится историей его духовного становления.

У Льюиса иной мир его сказок и фантастических повестей немыслим без элементов мира здешнего. В волшебную страну Нарнию («Хроники Нарнии»), которая выстроена автором как одна из возможных интерпретаций христианского мифа, приходят дети из нашего мира; в «космической трилогии» («Переландра», «Мерзейшая мощь», «За пределы безмолвной планеты») действие разворачивается в знакомой обстановке, в которую вклиниваются фантастические события, отчетливо высвечивая ценности подлинные и мнимые.

Во всех семи мистических романах Уильямса место и время действия четко определено: это Лондон и его окрестности. Герои – люди вполне обычные и узнаваемые. Фантастический элемент в этих книгах носит совершенно особый характер. В них вновь обретают здешнее бытие предметы, некогда реально существовавшие и могущественные (по крайней мере, в общечеловеческом мифе), но давным-давно превратившиеся в символы. Их появление в повседневной действительности становится катализатором, ускоряющим нравственный выбор и духовное становление героев.

Так появляется в «Войне в Небесах» Святой Грааль – высочайший и самый таинственный из символов западного христианства. По одной из версий, эта Чаша служила Христу и его ученикам на Тайной Вечере и была, таким образом, потиром первой литургии; по другой – в эту Чашу была собрана кровь распятого Спасителя. Позже, заботами Иосифа Аримафейского, Грааль оказался в Англии, в Гластонбери. Святая Чаша стала центральным символом множества литературных произведений. Хранителем Грааля Уильямс называет Пресвитера Иоанна, короля легендарной восточной страны, учившего и наставлявшего римских пап в вере.

В «Иных Мирах» таким символом становится Камень царя Соломона, имеющий самое непосредственное отношение к Ковчегу Завета.

В «Старших Арканах» – это исходная, подлинная колода карт Таро. Но все эти великие символы нужны Уильямсу только для того, чтобы как можно глубже заглянуть в душу современного человека.

Уильямс – не моралист, как может показаться при первом поверхностном прочтении его книг. Он хорошо знает то, о чем пишет. У него за спиной опыт одной из серьезнейших эзотерических школ Запада, знания истинного мага, но не о том, как сотворить файербол, чтобы прихлопнуть врагов, штурмующих чужой замок вместо того, чтобы построить свой, а о том, как поднять свой дух до высот, назначенных Творцом для человека. Если угодно, Уильямс возвращает самому понятию эзотерики исконный смысл поиска и воплощения божественной мудрости, попытки разгадать замысел Бога о человеке. Пожалуй, речь идет даже не о попытке разгадать, а уже об отгаданном знании и его воплощении в обыденной человеческой жизни.

Не секрет, что сегодня для большинства читателей ранее отчетливая грань между магией и мистикой оказалась размыта, а то и вовсе стерта в том числе и употреблением к месту и не к месту новомодного термина «магический реализм». Работы Уильямса лежат в русле совсем иного направления – мистического реализма. Для автора разница между магией и мистикой не только отчетлива, но и огромна. Если магия стремится получить, то мистика стремится дать… Мистика и магия различны и несовместимы по своим конечным целям.

Свою метафизическую картину мира Уильямс выстраивает на основании христианской теологии. Его символы, будь то Грааль или карты Таро, становятся видимыми выражениями метафизических принципов, помогая положительным персонажам романов видеть универсальный смысл мироздания в конкретных жизненных ситуациях. Артефакты Уильямса суть конкретное выражение абстрактных богословских положений.

Персонажи отрицательные пытаются превратить эти символы в магические средства для достижения корыстных целей. Подобное нарушение принципов метафизической системы неизменно приводит корыстолюбцев к гибели, в чем бы ни заключалась их корысть: в деньгах, власти, научном авторитете.

Концентрация смысла в книгах Уильямса достигает уровня философского трактата. А вот с чисто литературной точки зрения его романы несколько излишне прямолинейны. Это, впрочем, в традициях «Инклингов». Дж. Р.Р. Толкина не раз обвиняли в том, что понятия Добра и Зла в его эпопее слишком рафинированы, лишены оттенков. То же самое можно сказать и о повестях К.С. Льюиса. Моральные категории в работах «Инклингов» почти всегда абсолютизированы. Душевные переживания и превращения героев Уильямса почти всегда приводят к максимально высокой точке: Хлоя Барнет («Иные миры») напрямую постигает тайну божественного Тетраграмматона, Паулина Анструзер («Сошествие во ад») преодолевает время, чтобы облегчить душевные страдания своего предка; Энтони Даррент («Место Льва») обретает силы и способности ветхозаветного Адама, постигая и называя истинные имена Божественных Принципов, Сибил Кенинсби («Старшие Арканы») легко проникает внутренним взором в Божественный танец, Бетти Уоллингфорд («Канун дня всех святых») обретает апостольские способности и т.д. Но, в отличие от большинства героев современных образцов литературы в жанре фэнтези, как правило, получающих сверхспособности вместе с найденным на дороге артефактом, герои Уильямса платят за них совершенно иную цену. Их душевные преобразования всегда мотивированы глубокой внутренней работой, истинными душевными поисками и переживаниями. В этом кардинальное отличие романов Уильямса от всех других литературных произведений, к какому бы жанру они не относились. Здесь приходится признать, что литературные опыты Уильямса уникальны. Аналогов его книгам нет. Современная литература, идя вслед за тенденциями современного общества, предпочла приключениям духа приключения тела.

Разумеется, тексты Уильямса представляют немалый интерес и без специальных знаний, но какие-то смысловые уровни в этом случае останутся недоступными для восприятия. Если для вполне комфортного прочтения «Войны в Небесах» и «Иных миров» читателю достаточно самого поверхностного знакомства с общемировым мифом или хотя бы с мифологией северо-западной метакультуры, в обязательном порядке включающей в себя Библию, «Божественную комедию» Данте, «Смерть Артура» Томаса Мэлори, творчество Шекспира, то «Старшие Арканы» уже потребуют более специальных знаний или хотя бы ознакомления с историей, теорией и практикой Таро. В основе Кануна дня всех святых» лежит фундаментальный труд одного из отцов церкви св. Аврелия Августина «О Граде Божием» (около 420 г.). Можно даже сказать, что этот роман Уильямса написан «по мотивам» книги Августина. Августин описывает историю человечества как сосуществование двух общностей – Града Божьего и Града Земного. Люди, входящие в Град Божий, живут по установленным Богом законам, а обитатели Града Земного – по законам, установленным возгордившимися людьми, которые отказались от Бога. «Град» не относится к какому-то конкретному государству: люди, входящие в Град Божий или Град Земной, различаются внутренними качествами. Принадлежность к одной из двух общностей определяет, будет ли человек спасен после Страшного суда. Именно в Граде Августина и происходит действие романа.

Как бы это не было непривычно для сегодняшнего читателя, смысл текста, например, «Сошествия во ад» не откроется ему в полном объеме до тех пор, пока он не обновит в памяти хотя бы некоторые библейские тексты. Уильямс цитирует скупо именно в расчете на знание этих текстов, они становятся смысловыми расширителями романа, придают авторскому тексту характер комментариев и толкований к текстам библейским. Эта легкость и непринужденность в обращении с классическим литературным и философским наследием становится понятной, если вспомнить количество, разнообразие и глубину его литературных исследований.

В «Месте Льва» Уияльмс опирается не только и не столько на платоновского «Парменида», сколько на «Эннеады» Плотина и весь последующий многовековой спор философов о нескольких божественных Принципах, дающих в реализации все многообразие тварного мира. Наверное, «Место Льва» – единственное в мире литературное произведение, где в качестве действующих лиц автор выводит платоновские Идеи или Универсалии. Кроме того, роман пронизан раннехристианской символикой. Лев, согласно толкованию св. Иеронима, символизирует евангелиста Марка. В то же время лев выступает как воплощение злобных сил и хаоса; а у Данте он предстает как символ гордыни. В алхимии лев служит символом сырой необработанной материи, а вместе со змеей представляет собой элемент земли. В антропософии лев выступает как «Страж порога», встречающий каждого, желающего постигнуть сверхчувственный мир.

Образ единорога, появляющегося на страницах «Места Льва», в христианстве символизирует целомудрие, а также служит эмблемой меча или слова Божия. Это животное представляет Христа, рог же – его непобедимую силу. Феникс служит символом Воскресения, а орел выступает символом евангелиста Иоанна, поскольку он возвестил о вознесении Христа (согласно св. Иерониму). Битва орла и змеи символизирует противостояние Христа и сатаны. Символ Агнца достаточно известен и не нуждается в комментариях.

Строго говоря, использовать в переводе Уильямса термин «архетип», имея в виду работы Карла Густава Юнга, некорректно. Юнг публиковался несколько позже Уильямса. Однако здесь мы имеем стаи идей, «носившихся в воздухе». Поэтому юнговское толкование образа льва, в диком состоянии символизирующего скрытые страсти, указывающего на опасность бытия, поглощаемого бессознательным, удивительно точно вписывается в систему образов «Места Льва».

Все эти образы и символы Уильямс использует легко и естественно, добавляя к ним смысловой уровень, открывшийся ему во время пребывания в «Золотой Заре». Видимо, поэтому символы Уильямса не имеют строгой очерченности, а несколько размыты, за ними угадываются другие, более глубокие смыслы с уже совершенно эзотерическим наполнением. При этом почти всегда в центре внимания Уильямса остается разрушительный аспект власти, лишенной нравственного основания.

Внимательный читатель, знакомый с большинством произведений «Инклингов», наверняка заметит некоторое взаимовлияние хотя бы на уровне символов и образов. Камень Соломона из «Иных миров» Уильямса вполне мог стать прообразом Кольца Всевластья «Властелина Колец», а одна из финальных сцен «Места Льва» отчетливо перекликается с «Плаванием “Покорителя зари”» Льюиса. Видимо, это было неизбежно, учитывая многие вечера, проведенные друзьями в оксфордском пабе «Орел и дитя» (он и сегодня стоит на том же месте) за пивом и разговорами о литературе, чтением друг другу отрывков своих произведений и последующим обсуждением оных. А учитывая то, что Ч. Уильямс начал публиковаться задолго до остальных «Инклингов», его роль, как литературного наставника и источника весьма специфических знаний для «Инклингов» огромна. Остается лишь сожалеть, что пока русскому читателю неизвестны поэтические и теологические работы Ч. Уильямса.

Существует не то чтобы легенда, а скорее, отзвук легенды, касающийся смерти Ч. Уильямса. Он умер скоропостижно в мае 1945 года, и, казалось бы, ничто не предвещало его кончину… Ничто, кроме его собственных слов, сказанных друзьям, о том, что война скоро кончится, но для этого придется чем-то пожертвовать. По прочтении, например, «Сошествия во ад» складывается отчетливое впечатление, что Уильямс хорошо представлял, как приносятся подобные жертвы.

«Романтическая теология, – писал К.С. Льюис в предисловии к сборнику “Эссе, посвященные Чарльзу Уильямсу”, – подразумевает не романтику в применении к теологии, а теологию в применении к литературе, когда рассматривается теологическая подоплека тех переживаний, которые обычно называют романтическими. Вера в то, что наиболее вдохновенные переживания и в человеческой любви, и в художественной литературе имеют одну и ту же теологическую причину и оказываются здоровыми и плодоносными только в том случае, если в основе их лежит тщательное размышление и строгая жизнь – вот основополагающий принцип всех работ Уильямса».

Примечание

¹ Уистен Хью Оден (1907 – 1973), один из крупнейших английских и американских поэтов ХХ столетия. Автор предисловия к первой английской книге Иосифа Бродского, считавшего Одена своим учителем.