Обсудить с автором в интерактивной теме

Михаил Иоффе

Искупление Инквизитора
Часть II

Гл.10

ПОСЛЕДНИЕ ДЕЛА ИНКВИЗИТОРА

Инквизитор ехал в карете обратно в Севилью. Христо сидел рядом и сурово молчал.

– Спрашивай, – сказал Инквизитор.

Христо вздрогнул.

– Зачем вы сделали это? Ради чего? Вас никто не услышит и ничего не изменится. Вы просто подставили свою голову.

– И твою тоже, Христо, не забывай об этом.

– Таких голов, как моя, в мире много, а вы уникальны, монсеньор. Меня лично не удивляет, что Иисус выбрал именно вас для беседы.

– О, Христо, ты не понимаешь стольких вещей! Точнее, ты их понимаешь, но твоя преданность мне не даёт твоим истинным мыслям выйти наружу. Когда меня не станет, ты быстро найдёшь правильный путь.

– Не говорите так, монсеньор.

– Мне девяносто лет, Христо. Я же не собираюсь жить вечно! – он задумался. – Есть много ответов на твои вопросы. Ты неправ, когда говоришь, что меня никто не услышит. Меня уже услышали несколько сотен людей, причём простых, живущих не в Севилье и не в Мадриде. Эти люди более восприимчивы к правде. Я думаю, большинство правильно поняли мой посыл. Меня услышал ты со своими молодцами. Вы – молодые и славные ребята, у вас впереди вся жизнь, и, я надеюсь, что мои слова помогут спасти ваши души, а даже одна спасённая душа – это величайшая заслуга перед миром. Меня услышал Эдуардо, а он очень интересная личность, очень сильная и очень интересная.

– Я не доверяю ему, – резко бросил Христо. – От меня не ускользнули его взгляды, обращённые к вам, я не терплю его похабную улыбку.

– Ты прав, но не до конца. Ты не всё знаешь. То, что ты имеешь в виду, осталось в прошлом. Он изменился, извини за нескромность, благодаря мне. Он слушал меня очень внимательно, и его глаза горели так, что я видел их даже среди толпы. И он всё время молчит, а когда такой, как Эдуардо, молчит целыми днями, это значит, что он мучительно думает. И ещё. Я подставил свою голову, поэтому я не боюсь смерти, но этого мало. Это не безрассудство, это осознание своего пути. Пришло моё время умереть, и эта проповедь была одним из тех дел, которые я был обязан сделать. Мне осталось сделать ещё одну вещь, чтобы выполнить свой долг перед Христом, я сделаю это по возвращении в Севилью. Ты и твоя команда должны будете мне помочь, – он помолчал и решительно добавил, – после этого вы должны будете покинуть город.

– Я не сделаю этого! – глаза Христо сверкнули.

– Ты сделаешь это, – жёстко сказал Инквизитор, – доверься мне, – и добавил, но уже мягче: – Такова моя воля, таково естественное течение событий. И ты сам понимаешь это: ты научился у меня многому, и тебе умирать глупо. Смирись, Христо, ведь смерти нет, есть лишь невыполненные дела. Я все свои дела сделал, а ты свои ещё даже не понял. У тебя был хороший старт в жизни, ты сможешь многое успеть.

Христо прикрыл глаза, но предательская слеза потекла по его щеке. Раздался стук в карету, он встрепенулся, рука тут же легла на нож. Он открыл дверь. Эдуардо шёл рядом с каретой.

– Могу ли я зайти? – спросил он. Инквизитор кивнул, Эдуардо рывком заскочил и сел рядом с Христо, напротив Инквизитора. – Могу ли я поговорить с вами наедине, Ваше Преосвященство?

– Нет, не можете, – резко ответил Христо.

– Тише, тише, Христо, доверься мне, ты можешь оставить нас наедине, ничего не случится, – Христо упрямо сидел, сжав губы.

– Христо, – тихо сказал Эдуардо, глядя ему в глаза, – я обещаю тебе, я ничего плохого не сделаю, мне надо обсудить очень личные дела.

Христо ещё плотнее сжал губы, но вышел из кареты.

– Учитель, – начал Эдуардо, – позвольте мне выразить своё восхищение вашей речью. Ваше мужество покоряет.

– Спасибо, Эдуардо. Но ты ведь не за этим пришёл, что тебя мучает?

– Я слушал вашу проповедь и удивлялся вашим суждениям. Вы много прочли, много осмыслили, у вас стройная картина мира, вы действительно Великий, – он чуть не сказал Инквизитор, но одумался. Инквизитор заметил это и чуть улыбнулся.

– Но я, – продолжил Эдуардо, – простой парень без серьёзного образования, вояка, как мог бы я занять ваше место в случае... – он замолчал.

Инквизитор засмеялся.

– Ну и к какому выводу ты пришёл? – Эдуардо молчал. – Да, ты прав, никто не собирался давать тебе эту должность. Этот хитрющий Пабло сыграл на твоей воинственности, жажде власти и хотел просто использовать тебя. Но он очень недалёкий, этот Пабло, он недооценил твой природный ум и способность переосмысливать ситуацию. Скорее всего, милый Эдуардо, после того, как ты выполнил бы миссию наёмного убийцы, тебя тоже убили бы.

– Я убью его, – жёстко сказал он.

– Эдуардо, ты только что слушал мою проповедь. Никого не надо убивать. Надо дать каждому пройти свой путь греха. Ты прошёл его, и за это тебе ещё придётся заплатить, считай это унижение небольшой платой. Я гораздо больший грешник, и плата моя будет огромна. Дай же Пабло пройти его путь. Убив Пабло, ты лишишь его возможности будущего осмысления и раскаяния, а это против замысла Создателя. Греха нельзя избежать, Эдуардо, безгрешным место в Царствии Небесном. И бежать от греха не надо, надо впустить его в себя, познать его и отринуть. И тогда он больше никогда не войдёт в твоё сердце.

Он помолчал и горько произнёс:

– Вот только плата высока, но тут ничего не поделаешь.

Эдуардо размышлял.

– Я думаю, мне нечего делать в монастыре. Из меня не выйдет священник, я слишком груб, необразован и прямолинеен.

– Ты ошибаешься, дорогой Эдуардо. Ты силён, ты гибок, у тебя хорошее сердце. Да, сейчас оно спрятано под маской грубости и жёсткости, но, поверь мне, ты можешь любить. Возможно, – он помолчал, – сейчас тебе стоит оставить церковную службу и пожить в миру, но ты сможешь вернуться, когда накопишь милосердие. Если ты его добавишь к своей силище, тебе не будет равных. – Он нахмурился. – Эдуардо, надеюсь, ты понимаешь, что должен бежать из Севильи как можно быстрее. Пабло не простит тебе предательства. Но ты не должен воспринимать бегство как поражение. Это победа. Ты уже не сможешь грешить, как раньше, это огромная победа.

Эдуардо смотрел на Инквизитора, как на небожителя. Он встал, глубоко поклонился ему и выскочил из кареты.

Под вечер они въехали в Севилью, начинались сумерки, но ещё было хорошо видно. Они проехали через центр, Инквизитор попросил остановиться. Он вышел из кареты и залюбовался городом, красивыми богатыми дворцами, каждый их которых был так прекрасен и неповторим. В Севилье шло бурное строительство, он видел очертания будущих зданий, которые ему уже не суждено будет увидеть завершёнными, особенно величественным обещал быть главный собор. Строившийся на развалинах мечети мавров, он уже вызывал восхищение. Инквизитор широко улыбнулся, представив, как же прекрасен он будет. Его строили уже несколько десятков лет, он был почти закончен. Как жаль, что он не увидит его во всём величии. Впрочем, красота, свыше проникающая в этот мир, бесконечна, и всего всё равно не увидишь, но будущим поколениям испанцев будет чем гордиться. Стемнело, он приказал ехать в монастырь. Уже в своей келье он сказал Христо:

– Завтра у нас будет тяжёлый день. Со всей своей командой приходите утром ко мне. Будьте вооружены.

Инквизитор проснулся усталым после вчерашнего дня. С трудом встав, он тут же отправился молиться и через полчаса ощутил, что силы наполнили его. Он хорошо позавтракал и вышел во двор. Христо стоял в готовности. «Мы идём в казематы, – Христо вздрогнул, – своим присутствием вы должны не дать никому помешать мне сделать то, что я хочу сделать». Он решительно направился в тюрьму, охранники повскакивали при его появлении. У начальника тюрьмы он потребовал личные дела заключённых. Он всех хорошо помнил, но ему были нужны номера камер и некоторые детали, если понадобится. Начальник пошёл за ним, но он приказал ему оставаться в комнате. Двое приставленных вооружённых бойцов показали всю серьёзность этого приказа. Часть остальных бойцов были рассредоточены так, чтобы не дать охранникам собраться вместе, а часть, вместе с Христо, пошли с Инквизитором. Он зашёл в первую камеру.

– Изольда Сальварес! – молодая девушка встала и поклонилась ему. – Вы обвиняетесь в помощи великому еретику, вы дали ему кров и помогли сбежать от суда, вы вели с ним еретические разговоры и подвергали сомнению действия Святой Церкви.

– Нет, Ваше Преосвященство, я лишь помогла доброму человеку, который попросил о помощи.

– Но ведь вы догадывались, что он преступник?

Девушка помолчала, её побледневшее от заключения лицо стало ещё бледнее.

– Наверное, но у него было такое хорошее лицо, он был добр, и я... не смогла отказать ему. Я только хотела помочь, я не вела еретических разговоров, я не понимаю, что это такое.

– Я знаю, милая, – у Изольды от удивления широко открылись глаза, – поэтому я немедленно отпускаю тебя, ты свободна.

Изольда не могла сдвинуться с места, не веря своим ушам и глазам.

– Ты, что, привыкла к своей камере и не хочешь домой? – улыбнулся Инквизитор.

– Но...

– Иди, Изольда, это не розыгрыш, иди и ни о чём не спрашивай. У меня нет времени на разговоры, – мягко добавил он.

Девушка бросилась и поцеловала ему руку. Инквизитор отдёрнул её.

– Что ты делаешь, ведь это я – причина твоих несчастий. Изольда, я хочу сказать тебе, что у тебя есть несколько дней, чтобы покинуть город, иначе тебя схватят опять. Испания большая, уходи как можно дальше.

– Но... но куда я пойду? Мы – бедная семья, у нас нет денег, здесь вся моя родня…

– Я не могу помочь тебе, милая. Я могу только предупредить тебя. Хотя, – он достал все деньги, которые были у него, и отдал их девушке, – это вся моя помощь.

Она неуверенно пошла к выходу.

– У тебя есть парень? – она улыбнулась и кивнула. – Он любит тебя? – она задумалась и кивнула снова. – Тогда уговори его идти вместе, это будет намного легче. Беги, у тебя очень мало времени, – девушка стремительно выбежала из камеры.

Они зашли во вторую камеру.

– Профессор Карлос Морсалес, так вы не отказываетесь от своих еретических убеждений и по-прежнему считаете, что родились для того, чтобы сгореть на костре?

– О! Сам монсеньор! А что, уже пора идти на костёр? Или вы хотите доставить ещё удовольствия своим работникам-садистам?

– Карлос, самая большая милость, которую можно вам оказать, – это отрезать ваш язык ради сохранения вашей жизни. Но я не буду этого делать, я только прошу вас: думайте, что и кому говорить, будьте чуточку умнее, потому что второго шанса у вас уже не будет.

– Какого шанса? – не понял Карлос.

– Я отпускаю вас, идите домой.

Карлос оторопел.

– Хуан, но ведь я действительно вёл то, что вы называете еретическими разговорами.

– Я знаю, Карлос, и я не согласен с твоими идеями, но победить тебя я должен в споре, а не с помощью костра.

– Да что происходит, Хуан, у тебя есть брат-близнец?

Инквизитор рассмеялся, но быстро стал серьёзным.

– Карлос, у меня нет времени на разговоры, быстро уходи, и я настоятельно прошу тебя как можно быстрее покинуть город. У тебя есть три-четыре дня. Ты понял?

– Да! И нет!

– У меня много работы, – Инквизитор развернулся и пошёл дальше.

В следующей камере сидела женщина с седыми волосами. Она быстро вскочила и окинула всех острым, испуганным взглядом.

– Сильвия, великая и ужасная, так за что вы попали под суд Святой Церкви?

– Я не виновата, сударь, я лишь помогала людям, когда они шли ко мне за помощью.

– Небескорыстно помогали, Сильвия, очень небескорыстно.

– Я брала только на пропитание, ведь я тоже должна как-то жить. Но сколько людей остались благодарны мне!

– Ах ты, ведьма, – грозно произнёс Инквизитор. – На пропитание, говоришь, а сколько золота у тебя забрали при обыске? Ты думала, что мы не найдём твой тайник во дворе? – Сильвия застыла. – Я знал твою бабку и твою мать. И у них была сила колдовская, но они Бога боялись и зла не творили. Ты же, получив от них этот дар, использовала его для своего обогащения. Ты насылала на людей болезни, разрушала любовь. Но даже после этого я готов был простить тебя, если бы ты признала свою вину, но ты пыталась и сейчас обмануть меня, и совесть у тебя так и не проснулась. Силы в тебе немерено, но гореть тебе на костре адским пламенем!

– Так вот что я тебе скажу. И двух недель не пройдёт, как и ты испытаешь муки адские.

– И это твой точный прогноз? – Инквизитор улыбнулся. – Давай соревноваться, мне осталось десять дней, – и он вышел под её изумлённым взглядом.

Весь день он ходил по камерам, освобождал и обвинял, под конец дня, пошатываясь от усталости, он вышел на солнце. Христо, как всегда, был рядом.

– Христо, – грустно произнёс Инквизитор, – как же всё-таки испорчен человек, когда им овладевает зло. Из всех виновных ни один не признал свою вину, все юлили, обманывали. Никто даже не почувствовал, что я был готов простить только за признание, только за один честный взгляд, – он покачал головой и пошёл к себе в келью.

Севилья бурлила. Множество заключённых получили свободу, вернулись к своим семьям. Внезапно свалившаяся радость привела город в состояние эйфории. Люди только и говорили об этом. Все понимали, что это связано с явлением Иисуса, но поведение Инквизитора оставалось для большинства загадкой. Многие молились за него, но были и озлобленные, бессильно взиравшие на свободных еретиков, шипящие про себя на Инквизитора, ищущие способ вернуть всё, как было прежде. Но верные Инквизитору солдаты держали ситуацию под контролем. Сам Инквизитор не обращал ни на что внимания. Он продолжал ежедневные молитвы, принимал исповеди и вёл привычный образ жизни. Никакие косые взгляды монахов, казалось, ему не мешали. В один из дней он заметил в церкви Грандо. Он слегка кивнул ему: это означало, что он готов принять его исповедь.

– Как дела, Грандо? Я уж не думал тебя увидеть.

– Как вы могли подумать, монсеньор, разве я хоть раз подводил вас? Это для меня и вопрос чести, и интерес к жизни.

– Знаю, Грандо. Ну, так что ты узнал?

– Это очень интересная штучка, ваш Эдуардо. Всё, что вы сказали о нём, оказалось правдой. Он и силён, и храбр. Но он не очень наблюдателен и осторожен. Наверное, он ничего не боится, но наблюдать за ним легко. Я справился с тремя ребятами.

– И что же?

– Ничего особенного, он ни с кем не встречался. Вначале он бегал по городу, разговаривал с простыми людьми, слушал музыку, выпивал с моряками. Потом с ним что-то стало происходить, он всё реже выходил из монастыря, но мы следили – в монастырь никто из посторонних не заходил. Однажды он пошёл за город, мы – по его следам, и нашли хорошо замаскированный тайник. Я был немало удивлён, увидев там приличную сумму денег и золото. Так что, если хотите, это можно конфисковать.

– Ни в коем случае, эти деньги ему вскоре пригодятся. Спасибо, Грандо, теперь я ещё больше уверен в своём понимании Эдуардо. Он больше не опасен. Грандо, я должен попросить тебя ещё об одном. Это действительно последняя просьба. Ты должен мне кое-что пообещать.

– Что же?

– Через несколько дней жизнь в городе изменится. У меня будут неприятности. Но эти неприятности кажущиеся, на самом деле – это естественный ход событий, желанный для меня, как бы странно со стороны это ни выглядело. Ты должен пообещать мне: что бы со мной ни происходило, ни в коем случае не вмешиваться. Ты должен наблюдать со стороны. Я подчёркиваю, что бы ни происходило, и каким бы ужасным это тебе ни казалось.

Грандо помолчал.

– Вы идёте на смерть?

– Да.

– Но почему? Ведь только сейчас город стал реально меняться!

– Нет, Грандо, эта реальность кажущаяся, у меня нет столько сил, чтобы сделать эти изменения бесповоротными. Я иду на смерть, чтобы частично искупить свои грехи, другой такой возможности у меня не будет. Твой друг – великий грешник, Грандо.

– Мой друг – самый сильный и умный человек, которого я когда-либо видел. А уж я повидал людей, поверьте мне!

– Это так, я тот же самый, я только поменял вектор своей силы.

– Как это произошло?

– Я познал Иисуса.

Грандо тяжело молчал.

– Я не смогу на это смотреть, – его голос слегка дрогнул.

– Ты должен быть рядом и молиться за меня. Ты должен понять, что оказываешь мне самую лучшую услугу из возможных.

– Хорошо, должен – значит должен, – произнёс Грандо после долгого молчания.

– Прощай, друг, больше мы уже не увидимся. Береги своих мальчиков. Да благословит тебя Господь!

– Хуан, вы всегда останетесь со мной. И с мальчиками, и с их детьми. Я буду ещё долго размышлять над вашими действиями. Было большой удачей для меня узнать вас!

На следующий день Инквизитор увидел за завтраком нового монаха. Ему сказали, что это посланник из Мадрида, который привёз кое-какие бумаги. Инквизитор несколько раз ловил его взгляд и не знал, как на это реагировать. Кто это – друг или враг? Через некоторое время монах встал и решительно направился к Инквизитору; тот, на всякий случай, дёрнул правой рукой. Монах подошёл и выразительно положил правую руку на стол перед Инквизитором.

– Благословите меня, святой отец, – медленно произнёс он, глазами показывая, что там что-то есть.

Инквизитор положил свою руку поверх его и произнёс благословение. Монах поклонился и не спеша ушёл. Инквизитор почувствовал под своей ладонью кусочек бумаги и понял, что это записка. «От кого это может быть?» – недоумевал он, но так и не смог догадаться. Заинтригованный, он медленно зажал записку в кулаке и вышел из зала. Зайдя за угол, он спешно развернул её и прочёл: «Пабло со своим отрядом будет в Севилье в четверг!»

«Хорхе, – мгновенно догадался Инквизитор. – Хорхе, мой старый друг, ты со мной до последнего часа, несмотря на то, что подвергаешь себя такому риску! Да будешь ты благословлён на Небесах!» Такого он никак не мог предположить. Чувство благодарности к своему другу захлестнуло его тёплой волной, он смотрел на записку, представляя, как Хорхе её пишет, страстно желая помочь своему другу. Она была написана печатными буквами. «Правильно, чтобы не нашли по почерку». Вернувшись в зал, он отыскал посланника и подошёл к нему. Молодой парень, решительно сжатые губы, смотрит прямо, глаза не отводит. Инквизитор залюбовался им.

– Передайте в Мадрид наше общее безмерное чувство благодарности за непрестанную заботу о своих севильских братьях, – Инквизитор не удержался от неожиданно выкатившейся слезы.

Монах улыбнулся:

– Можно я расскажу о вашей слезинке?

Инквизитор рассмеялся и кивнул головой, потом положил руки монаху на голову и произнёс молитву за здравие. Они крепко пожали друг другу руки, и Инквизитор поспешил к себе в келью. Итак, сообщение было чрезвычайно ценное. Значит, через два дня. Времени нет. Он тут же вызвал Христо.

– Христо, время пришло, мы всё обговорили с тобой, и нет смысла начинать разговор снова. Через два дня Пабло с войсками войдёт в Севилью. Он должен восстановить власть инквизиции, ему нужен не только я, но и все мои друзья и сподвижники. Так было всегда, будет и на этот раз. Я приказываю тебе завтра со всеми своими бойцами покинуть Севилью и рассыпаться по Испании, иначе ваша смерть неминуема. Бессмысленная смерть, в отличие от моей.

Христо молчал.

– Христо, пойми, это не предательство, ты должен это сделать во имя меня, иначе моя смерть будет тяжёлой, и я не смогу добиться своих целей. Ты понимаешь, о чём я.

Христо кивнул:

– Я обещаю вам сделать это, но мне никогда ещё не было так тяжело.

Инквизитор крепко обнял его.

– Ты настоящий друг, Христо, и я благословляю тебя на поиск своей цели в этой жизни. Уверен, ты найдёшь свой путь, и он будет наполнен истиной и любовью.

Христо медленно направился к двери.

– Позови ко мне Эдуардо.

Христо остановился.

– Учитель, объясните мне, что связывает вас, столь разных во всём людей?

– Да, конечно, теперь я могу это сделать. Только ничему не удивляйся. Эдуардо был подослан Пабло, чтобы убить меня и освободить место Великого Инквизитора. Но обстоятельства сложились так, что у него это не получилось, а потом он стал моим фактическим учеником и почти другом. Ты можешь полностью положиться на него, – Инквизитор улыбнулся.

– О падре, я бы хотел прожить столь удивительную жизнь, как ваша. Прощайте! Спасибо за всё!

Инквизитор смотрел на захлопнувшуюся дверь и размышлял. Через полчаса дверь открылась без стука.

– Мне говорили, что вы не запираете дверь, – со смехом в комнату вошёл Эдуардо, они оба рассмеялись и обнялись.

– Эдуардо, дорогой, мне стало точно известно, что через два дня Пабло с большим отрядом войдёт в Севилью. Ты должен завтра же покинуть город, – Эдуардо в мгновение стал серьёзным, он испуганно посмотрел на Инквизитора. – Я остаюсь, так надо. Надеюсь, ты понимаешь меня, – Эдуардо кивнул. – Друг мой, зная тебя и твою неуёмную энергию, я почти уверен, что план побега у тебя готов, – Эдуардо улыбнулся и кивнул. – Может, расскажешь? Мне очень интересно.

– Учитель, вам осталось жить несколько дней…

– Ты прав, но всё равно интересно.

Эдуардо оживился.

– Вы знаете, я тут разговаривал с разными бывалыми людьми и узнал, что один пришлый итальянец Христофор готовит большую морскую экспедицию, он хочет отыскать новый путь в Индию. Если получится, это принесёт несметные богатства. Хотя деньги у меня есть, но лишние не помешают. И, знаете, мне стало тесно в Испании, я хочу увидеть и прочувствовать другие страны этого мира.

«Вот тебе и разговоры с морячками», – усмехнулся про себя Инквизитор, но виду не подал.

– Прекрасно, мой друг. Нетривиальное, но правильное решение. Ты меня не разочаровал. Эдуардо, сейчас мы расстанемся, помни все наши разговоры, я благословляю тебя на поиск своего пути. Не будь больше ничьей марионеткой. Ты должен прийти к Христу. Сверяй все свои действия: идёшь ли ты к нему или от него. Прощай!

Эдуардо долго смотрел в глаза Инквизитору. Они обнялись, он пошёл к двери, но перед самым выходом остановился.

– Падре, вы мне стали как отец. Позвольте мне называть вас в будущем отцом?

Инквизитор даже прикрыл глаза.

– Эдуардо, сын мой, я буду намного счастливее там, за порогом, зная, что у меня остался такой замечательный сын.

Они посмотрели друг на друга в последний раз, и дверь закрылась.

Инквизитор постоял в звенящей тишине. Он вдруг почувствовал себя таким усталым, что еле дошёл до кресла. «Всё! Я один! Больше с этой жизнью меня ничего не связывает. Кроме смерти, но и это очень важно». Он наблюдал, как бы со стороны, как тоска одиночества медленно стала сжимать ему горло, как постепенно тело становилось безвольным и бессильным, как разум захватывало беспредельное чувство жалости к самому себе. Он встрепенулся и улыбнулся. Так вот как это происходит! Забавно. Нет, дела надо доводить до конца. Он должен ещё сыграть последний акт своей пьесы. Надо пойти хорошо поесть, сил должно хватить до конца. Он решительно встал, но внезапно голова закружилась. Он застыл и подождал, пока головокружение не прошло. «Дыхание смерти, – улыбнулся он, – нет, ещё рановато».

Оставшиеся два дня он всё время был среди людей, вёл беседы, отвечал на вопросы и не замечал косых взглядов со всех сторон. Монахи замечали исчезновение многих приближённых Инквизитора и понимали, что что-то должно произойти, и скоро, но Инквизитор был неприступен и не отвечал ни на чьи немые вопросы. Всё свободное время он сидел или стоял на коленях перед иконой Иисуса и молился, молился, молился, молился, молился.

Гл.11

КАЗНЬ

Пабло и его отряд вошли в Севилью вскоре после утренней молитвы. Инквизитор в этот день не выходил из кельи и ждал. Пабло направился прямо к нему, не задерживаясь нигде. Для него Инквизитор был центром мятежа, и надо было захватить центр. Он ожидал сопротивления бойцов Христо и взял большой отряд, но, к удивлению своему, никакого сопротивления не было, он вообще никого не видел. Ворвавшись в келью Инквизитора, он ожидал увидеть его удивлённое лицо, но Инквизитор сидел спокойно в кресле, скрестив руки. Также спокойно, не вставая, он встретил вошедших.

– Именем короля Испании и Его Святейшества кардинала я уполномочен арестовать мятежника и еретика Хуана. Не вздумайте сопротивляться, иначе на вас обрушится весь гнев испанской короны! – выпалил он заранее заготовленную речь и осёкся. Инквизитор, не меняя позы, сидел в кресле, с любопытством глядя ему в глаза. Пабло ждал хоть какой-нибудь реакции, но Инквизитор просто молчал. – Вы арестованы, встаньте и пройдите туда, где подобает находиться арестантам.

Инквизитор встал и пошёл. Один из солдат хотел связать ему руки.

– Не надо меня провожать, я знаю дорогу лучше любого из вас.

В сопровождении нескольких десятков солдат они проследовали по городу. Люди провожали их недоумёнными взглядами. За последние дни уважение и восхищение Инквизитором возросло настолько, что теперь они просто не верили своим глазам. Весть об аресте Инквизитора моментально разошлась по городу, и он забурлил.

Через час в камеру вошёл Пабло. Вид его был самодовольный, он чувствовал себя главным в Севилье.

– Ну что, Ваше Преосвященство, как вы себя чувствуете в столь знакомых местах? – ухмыляясь, начал он.

– Сколько с вами бойцов? – резко спросил Инквизитор.

– Что? – от удивления Пабло застыл с открытым ртом.

– Сколько с вами бойцов? – медленно, почти по слогам, снова произнёс Инквизитор.

– Около двух сотен, – ничего не понимая, ответил Пабло.

– Около, – Инквизитор только покачал головой, – вы, что, ничего не понимаете? – от удивления Пабло не знал, что говорить. – Я был с гражданами Севильи во времена конца света, я недавно освободил многих граждан, которые вернулись в свои семьи. Мой авторитет в городе велик, как никогда, и вы собираетесь сжечь меня на глазах у всей Севильи, тридцатитысячного города, имея в распоряжении около двухсот бойцов? Да вас в клочья разнесут!

В глазах Пабло стало появляться нечто, похожее на проблески мысли.

– Но... что теперь делать? У меня больше нет войск.

– У вас достаточно полномочий от короля, – Пабло кивнул. – Тогда идите и мобилизуйте отряды вокруг Севильи. В близлежащих городах есть небольшие гарнизоны, около двух тысяч гренадёров, включая конников, в десяти километрах от Севильи стоит лагерь наёмников, германцев, они не знают языка и ничего не понимают в нашей жизни. Они свирепы и их боятся. Мобилизуйте всех, тогда у вас будет шанс сделать то, что вы хотите.

Пабло воодушевился, глаза его снова загорелись, и он выскочил из камеры.

Инквизитор думал, что это займёт у Пабло неделю и удивился, когда через три дня он пришёл к нему и заявил, что более трёх тысяч, включая наёмников, уже в городе.

– Браво, у вас определённые организаторские способности.

– А я ещё распустил слухи о ваших предыдущих деяниях и...

Инквизитор рассмеялся.

– Это хорошая мысль, тут вам нет равных, Пабло, – Пабло осёкся.

– Что вы затеваете, Хуан? Я не понимаю. Вы не оказываете никакого сопротивления, ваша знаменитая гвардия бросила вас на произвол судьбы.

– Моя гвардия не бросила меня, а получила приказ уйти из города во избежание бессмысленных жертв.

– Бессмысленных? Бессмысленных? Это ваша жизнь! То есть вы хотите сказать, что сознательно идёте на смерть?

– Да, иначе я бы ушёл вместе с ними.

– Ради чего? Вы едете в этот городок, название которого я даже не вспомню, произносите еретическую речь, равносильную смертному приговору, не сопротивляетесь… А, я понял, вы хотите принять мученическую смерть во имя Его, принять муки, как принял их Он. И что вам это даст? Что?

– Частичное искупление грехов.

– Вот именно, частичное! Вы глупец, Инквизитор, под старость разум отказал вам. Вы разорвали договор с настоящей силой, которая дала бы вам реальную защиту после смерти, и со всеми вашими грехами прыгаете в ад без всякой поддержки. Вы думаете, Он поможет вам? Не сможет, даже если захотел бы! Слишком много грехов на вас висит!

– Знаете, Пабло, а вы, на удивление, неплохо разбираетесь в ситуации. Вы умнее, чем кажетесь. Это даёт надежду, хотя и крошечную. Вам около сорока, Пабло, а мне девяносто. Представьте, каким убеждённым я был в вашем возрасте! Но между нами есть разница. Я строил свою систему ради людей, я искренне считал, что люди ничтожны, у них нет шанса на спасение, так пусть, по крайней мере, они живут в жёстком порядке, сытые и с крышей над головой. Вы же живёте ради себя, ради своей сытой жизни.

– Ну, и какая разница? Мы делали одно дело.

– Разница в том, что отравленная эго душа не сможет принять другую реальность, даже понимая, что она правильная, если эта реальность будет угрожать комфортной жизни.

Пабло помолчал, размышляя о своём.

– Глупости всё это, вы мне морочите голову. Я выбрал свой путь, я наслаждаюсь им, я успешен, я продвигаюсь, жизнь интересна, и я в ней победитель. Значит, мои решения правильны.

– А если этот путь заведёт вас в тупик? – Пабло насмешливо махнул рукой.

– Я вас понял, – он стал серьёзным. – Хорошо, скажите мне только одно: как с вами это произошло?

– Что?

– Ваш разворот от Великого Инквизитора до ереси отрицания инквизиции, от несгибаемой личности до слезливого старика.

– Пабло, я не буду вдаваться в детали, вы сейчас их просто не сможете почувствовать, но запомните, в будущем может пригодиться. Главное в жизни – желание познать истину, гибкость ума, сердце, способное принять Иисуса, и честность перед самим собой. И тогда, если в какой-то момент вы почувствуете, что должны изменить свою жизнь, потому что не можете жить по-другому, вы сумеете сделать это. Мы не будем это обсуждать, просто запомните.

Пабло походил по камере.

– Всё, Хуан. Теперь казнь.

– Я могу посоветовать вам лучшего мастера по кострам, спросите у людей Нандика. Он делает такие костры, которые не гаснут ни при каком ветре, горят равномерно и быстро, людям не успевает наскучить.

Пабло усмехнулся и покачал головой.

– Хорошо, спрошу.

– У Нандика есть определённые сантименты по поводу меня, дайте ему двойную цену.

– А за двойную цену сантиментов не будет? – насмешливо спросил Пабло.

– Он простой человек, у него пятеро детей.

Пабло остановился и внимательно посмотрел на Инквизитора.

– Вы самый удивительный человек, которого я встречал. Как жаль, что так бездарно заканчиваете свою жизнь.

Инквизитор молчал, Пабло развернулся и вышел.

Оставшееся время Инквизитор провёл в безмолвии, он не хотел даже молиться. Он находился в состоянии полной отстранённости от земных дел и мыслей. Это состояние давало ему такое чувство гармонии, которое он никогда не испытывал ранее: он был и не был одновременно, но внутри у него продолжал гореть огонь необыкновенной силы, делая его тело свежим и бодрым. Он хорошо поел, так как хотел сохранить силы для последнего акта своей пьесы. К нему приходил священник (никому не доверяя, Пабло привёз своего священника) и причастил его. Никогда ещё он не ощущал мир столь совершенным, никогда ранее он не верил столь сильно в правильность Творения. Он понимал, что на Земле осталось только его тело, а все его чувства, сознание и новое постижение уже за пределами.

Лязгнул засов на двери, в комнату вошли Пабло и трое охранников. Инквизитор посмотрел на них, молча встал и пошёл к выходу. Даже будучи отстранённым, он заметил, как пристально смотрит на него Пабло, не пропуская ни одного его взгляда, ни одного движения. Они пошли по коридору, путь ему указывать не надо было, он знал его лучше всех. Остановились перед выходом из тюрьмы. Пабло постучал по воротам определённым стуком, и ворота открыли с другой стороны.

На улице их ждал отряд из тридцати воинов, они плотно окружили Инквизитора и таким строем пошли к площади. Инквизитор шёл так же бесстрастно, сохраняя настрой последних дней, но когда они вышли на площадь, то гул многотысячной толпы ворвался в его сознание. Люди расступались перед ними, тысячи глаз смотрели на него. Он наблюдал: у большинства в глазах читалось сочувствие и сострадание, были и злые глаза, были злорадствующие, но не было равнодушных. В какой-то момент в строю солдат оказалась прореха, внезапно женщина бросилась к нему и поцеловала ему руку. Он удивлённо посмотрел на неё, он её не знал (наверное, мать или жена одного из освобождённых). Солдаты схватили её и швырнули обратно. Инквизитор проводил её взглядом и наткнулся на знакомые глаза, но этого человека он видел в первый раз. Он вгляделся снова и обомлел. Это же Христо! Верный своему Учителю, он не смог покинуть Севилью, не проводив его в последний путь. Для маскировки он наклеил бороду и усы, узнать его было почти невозможно. Он наклонил голову, дав понять, что узнал его, Христо поклонился в ответ. Солдаты ещё плотнее сжали свои ряды.

Пабло очень нервничал, ему было не по себе, он почти терял контроль над собой и хотел только одного: чтобы поскорее всё кончилось. Он видел настроение людей и боялся, что где-нибудь на площади вспыхнет искра, начнётся волнение, и, кто знает, чем это закончится. А ему было очень важно доложить кардиналу, что всё прошло гладко, без эксцессов. Кардинал понимает трудность задачи и сможет оценить действия Пабло. Его трясло ещё и от осознания того, что могло произойти, если бы он не послушался Инквизитора и остался бы со своими двумястами воинами. Он боялся: а вдруг эта хитрая бестия приготовила ему сюрприз, который он не мог предвидеть? Уж слишком он умён. Пабло окинул взглядом площадь: везде солдаты, площадь рассечена на сектора. Пока всё хорошо. Но он уже не мог владеть собой, его волнение только усиливалось.

Отряд достиг костра, он был огромный, как будто собирались сжигать несколько человек сразу. К Инквизитору подошли несколько наёмников и повели его к помосту. Посередине помоста стоял шест, и один из наёмников взял в руки толстую верёвку, чтобы привязать Инквизитора. «Не привязывай меня больно, оставь мне силы до конца казни»,– по-немецки сказал ему Инквизитор.

Тот остановился от удивления, потом принялся за работу. Плотно привязав его, стараясь не давить на кости и жилы, он спросил:

– Так нормально, нигде не подправить?

– Нет, всё правильно. Спасибо! – искренне поблагодарил его Инквизитор. Наёмник странно посмотрел на него и пошёл вниз. Проход закидали хворостом.

«О чём они там болтают? – застонал про себя Пабло. – Что это за человек такой! Ему осталось жить меньше часа, а ему ещё важно что-то сказать какому-то немцу. А, может, они в сговоре? Ведь это он уговорил меня привести наёмников! Глупости, надо успокоиться, надо взять себя в руки. А тут ещё этот Нандик соорудил такой гигантский костёр. Сколько же он будет гореть? Ему заплатили больше, так он и постарался, или это из уважения к бывшему хозяину? Господи, когда же это закончится?»

Ноги у Пабло стали подкашиваться, он нервно поглядывал по сторонам, нет ли где волнений. Но люди, наоборот, стояли притихшие, будто всё ещё не верили своим глазам.

Пабло вышел вперёд и взмахнул оранжевым флагом, несколько солдат с факелами стали зажигать костёр с разных сторон. Огонь стал пожирать мелкие ветки и нехотя разгораться. Инквизитор почувствовал небольшое тепло, пробиравшееся ему под сутану, услышал треск. Он поднял голову и посмотрел на площадь. От этого взгляда исходила такая уверенность, такая сила и такое спокойствие, что это передалось всем стоящим. Люди застыли и, не отрываясь, смотрели на Инквизитора.

– Молитесь за меня! – неожиданно крикнул он.

Люди стали переглядываться, потом один, за ним другой, а потом волнами стали падать на колени. Не прошло и полминуты, как вся площадь истово молилась за Инквизитора. Солдаты-испанцы не знали, что делать, они чувствовали, что происходит нечто из ряда вон выходящее, что люди не будут просто так на казни молиться за преступника. Они не выдержали и тоже встали на колени, присоединившись к единой молитве. Наёмники недоумевали ещё больше, не понимая, что здесь происходит. Они были диковаты, но тоже христиане. Тот, кто привязывал Инквизитора, встал на колени и присоединился к молитве, его друзья последовали за ним. «Ах ты, старая бестия, – Пабло бушевал, – даже перед смертью он повелевает толпой, как это может быть?» – Пабло встал повыше, чтобы приказать прекратить слушать врагов церкви, но увиденная картина потрясла его. В полнейшей тишине, прерываемой лишь трескающимися поленьями и раздающимся в толпе плачем, люди молились, объединённые единым порывом. Над площадью стояла наэлектризованная тишина. Он открыл рот, но замер, его затрясло, ноги окончательно отказали ему, и он тоже упал на колени. Помимо его воли откуда-то из подсознания вышла молитва и завладела им.

«Господи, помоги рабу твоему Хуану, может, он действительно святой, дай ему спасение, дай ему то, что он хочет. Может, он действительно овладел какой-то великой правдой, не мучай его долго, поскорей забери его к себе».

Инквизитору становилось всё горячей. «Ещё чуть-чуть, не сейчас». Искра прожгла ему сутану на ноге и впилась в тело. «Ещё чуть-чуть». Он почувствовал ещё один укол, ногами стал овладевать жар, он становился всё сильнее. «Пора», – решил он и начал свою последнюю молитву.

«Со всеми моими достоинствами и недостатками, слабостями и знаниями, поражениями и достижениями, злобой и милосердием, грехами и праведностью! Со всеми моими помыслами, постижением, со всем, что я накопил в этой жизни! Со всей моей силой, разумом и любовью…»

Он собрал последние силы и крикнул на всю площадь:

– Я иду к тебе, ИИСУС!

14.11.2019