Обсудить работу с автором в интерактивной теме
Наталия Подзолкова в Сборной Воздушного Замка
Текст прислан автором лично для публикации на портале «Воздушный Замок».
Публикуется впервые.

Н.А. Подзолкова
Русская философия всеединства: традиции школы

Глава 4
О софийном добре
(этика и теодицея всеединства)

Зло есть недостаток деятельности присущих естеству сил в отношении к их цели, и решительно ничто другое. Или ещё: зло есть неразумное движение естественных сил по ошибочному суждению к чему-либо иному помимо цели, целью же называю Причину сущего, к которой естественно влечётся всё.

Св. Максим Исповедник

1.1 Зло в мире

И вот перед нами встаёт центральная проблема – средоточие всех прочих вопросов и сомнений – проблема Мирового Зла. Самая насущная, самая основная, самая непостижимая. Я пишу «Мировое Зло» заглавными буквами, чтобы подчеркнуть значение проблемы, а вовсе не своё уважение к нему. Само по себе зло не стоит даже упоминания, тем более не стоит оно презрения и ненависти, так как эти чувства сами недостойны и злы. Откуда же зло закралось в мир, почему так нагло процветает, успешно сберегая себя, почему диктует часто свою волю и в повседневности нашей властвует над Добром?

«Зло царствует в мире: стало быть, оно и есть подлинное всеединство, от которого нет спасения; это всеединство навязывается нам силою достоверного и несомненного факта, о котором свидетельствует весь наш опыт; по сравнению с ним христианское учение о любви, устрояющей мир, кажется фантазией; не отходит ли самый идеал царствия Божия в область опровергнутых жизнью утопий?»¹ — это самое глубокое «сатанинское искушение», о котором предостерегает нас князь Е.Н. Трубецкой.

Как же относится к этому «факту»? Какие выводы можно сделать из него о природе зла? Какое решение избрать, чтобы не ошибиться? Любое из существующих в мире решений будет здесь недостаточным. Ведь решить проблему мирового зла, значит, уничтожить это зло, прекратить его, изжить навсегда, в противном случае, получится не решение, а только попытка примириться со злом, найти удобный для совести компромисс. Таким компромиссом являются любые теории, относительно необходимости зла в мире, относительно его самостоятельности и субстанциональности, относительно его кармической целесообразности или же, напротив, его случайности.

Против таких компромиссов отчаянно боролся Достоевский. «Он решительно отвергает все те ложные учения, согласно которым зло есть необходимое условие добра. Такого, например, утверждение, будто зло есть необходимый момент в гармонии целого, подобно тому как диссонанс может быть необходимым для красоты музыкального произведения. Не согласен он и с тем, что зло необходимо как условие познания добра»².

Принимая зло как данность и соглашаясь на продолжение его существования, мы только снимаем с себя ответственность за него, перекладывая эту ответственность на общий миропорядок. Тем не менее, каждый раз сталкиваясь со злом, человек чувствует, что нет в нём никакой правды, никакой жизненной необходимости. И чем сильнее развито это нравственное чувствование, тем парадоксальнее становится возможность существования зла. Только само зло и служит себе опорой и подтверждением, за всё цепляясь и всё пытаясь собой охватить, ни в чём не находит оно поддержки и согласия на себя.

1.1.1 «Актуализирование ничто»

«Есть только благо, а всё, что не благо, не есть. Однако не есть не означает необходимо нет в смысле полного отсутствия. Зло может мыслиться лишь попущенным или вкравшимся в мироздание, как его частное самоопределение, именно как недолжное актуализирование того ничто, из которого сотворён мир»³.

Из чего же сотворён мир? Из величайшего множества разнообразных порывов и устремлений, энергий и страстей, мыслей и чувств. Однако это множество должно существовать как гармоничное целое, как уникальное сочетание качеств в различных пропорциях. Бог так задумал наш мир, чтобы самые несовместимые качества в нём существовали слаженно. Чтобы их непосредственное взаимодействие способствовало росту, цветению, преумножению, и в конечном итоге, достижению Тождества каждого существа со своей идеей, т.е. абсолютной гармонизации в Истине.

На данном этапе становления мира каждое качество (или идея) в отдельности лишено самостоятельного бытия. Но и сейчас полнота бытия мира в целом зависит от каждого из его качеств. Человек – это та же вселенная. Чем больше различных энергий собирает и гармонизирует он в себе, тем глубже его связь с бытием. Но стоит только одной идее, одной страсти, одному устремлению захватить человека, как часть его бытия теряется, утрачивается, переходит в небытие. На мой взгляд, это и есть «частное самоопределение» и «недолжное актуализирование ничто», о котором писал С.Н. Булгаков.

Зло не есть какое-либо конкретное качество, энергия или субстанция, но есть именно потеря каких-то живых идей, выпадение их из бытия, вытеснение их в ненасытную пропасть ничто. Для гармоничного миропорядка необходимо многообразие Добра, а не «диссонанс» зла, как часто считается.

1.1.2 «Неразумное движение естественных сил»

Вспомним ещё раз слова Святого Максима Исповедника. «Зло есть недостаток деятельности присущих естеству сил в отношении к их цели, и решительно ничто другое. Или ещё: зло есть неразумное движение естественных сил по ошибочному суждению к чему-либо иному помимо цели, целью же называю Причину сущего, к которой естественно влечётся всё»⁴.

Все существа во Вселенной от камня до человека имеют разную степень свободы на пути к совершенству и по-разному подвержены риску заблуждения. Человек волен достигать Тождества самостоятельно. В нём есть неиссякаемый источник сил – сил, присущих его естеству, имеющему свою причину в Боге. В процессе творчества, София-вдохновительница «зажигает» эту силу – на человека нисходит Вдохновение. Но мы тратим богоданную силу по собственному усмотрению, добиваясь тех целей, которые сами себе ставим. Таково доверие Бога к людям, такого свидетельство Его безграничной Любви.

Здесь и заключается источник мирового зла. Человек привык ставить себе частные, конкретные, сиюминутные цели, слепо и фанатично добиваясь их. Отдавая этим целям всю мощь своего творческого вдохновения, мы в большинстве случаев энергично «мостим себе и другим ад». Мы заполнили весь мир косными и непроницаемыми структурами взаимного недоверия, социального неравенства, духовной нищеты, интеллектуальной посредственности; и Бог не остановил нас. Напротив, Он помогал во всём, чего мы желали страстно и деятельно, т.е. во всём, где мы пусть частично и ложно, но пытались реализовать своё назначение – быть творцами собственной Идеи.

Чтобы прекратить мировое зло, нужно все наши силы обратить к одной единственной цели. Но не выдуманной, не конвенционально достигнутой (да такого соглашения и невозможно достичь), а самой первой и естественной. Мы должны обратиться к своей Причине. Только такая цель не ущемит ни одного природного качества, не обеднит нашего естества, не попустит вторжения ничто. Напротив, такая цель поможет всем качествам реализоваться в гармонии, т.е. будет способствовать воссозданию утраченного и обретению нового. Чтобы прекратить зло, надо начать творить Добро – то настоящее Добро, которое коренится в Боге, а не вытекает из наших сиюминутных устремлений. И у человека есть четкий критерий такого Добра.

1.2 Добро в мире

1.2.1 Критерий Добра

Повседневная жизнь как неиссякаемый источник мудрости многократно подтверждает критерий Добра разнообразными примерами. Но вместо того, чтобы внимать этой простоте (вспомните «Просёлок» М. Хайдеггера), наш ум придумывает всё новые и всё более изощрённые способы запутать себя.

Добро делает жизнь счастливой и осмысленной. Это осознаётся каждым рано или поздно. И хотя пути Добра чрезвычайно осложнены в мире, отягощённом метафизическим злом, тем дороже и ощутимее становится каждая наша победа. Никто ещё ни разу не пожаловался, что ему скучно и неинтересно в присутствии человека, творящего кругом себя мир и лад. Но почему-то, когда эта способность возводится в высшую степень, откуда-то якобы возникает скучное однообразие. Чем больше человек совершенствует себя в различных областях своего бытия, тем он интересней и интеллигентней. Но почему-то, когда речь заходит о собирании и завершении всего этого процесса в целое, мы якобы получаем «бесцветного и безликого Ангела».

Нет иного счастья в мире, нет иного блаженства, чем творить Добро, Истину и Красоту, чем преумножать на Земле Любовь. Тем не менее, люди продолжают искать счастья в ином: в вещах ли, в бессмертии ли – не так важно. Зачем нужна человеку бесконечная несчастная жизнь? А счастливая жизнь уже содержит внутри себя Вечность и всю полноту времён. Только жалость должен вызвать у нас человек, не знающий радости Добра, а мы всё снова и снова завидуем ему или его ненавидим, давая увлечь себя злобой и раздором.

«Если человеку удастся осуществить подлинное добро в его совершенной чистоте, удовлетворение пронизывает весь состав личности с такою полнотою, что все бедствия, препятствия и преследования бледнеют и становятся малозаметными. Сама внутренняя ценность добра создаёт рай в душе человека, и какая-либо внешняя награда становится ненужною и незначительною. (…) Поэтому кто пришёл к такому «труду» лишь в одиннадцатый час, получает с этого момента то же, что и пришедшие с самого начала, и только заслуживает сожаления, что в течение десяти часов обкрадывал себя, обрекая сам себя на скудную несовершенную жизнь, полную всяких бедствий»⁵.

1.2.2 Грех и искупление

«Во всех видах зло имеет одну сущность: отторженность от всеединства, внесофийность, или антисофийность, самость, себялюбие, заключение себя в невидимую, но непроницаемую оболочку ничто»⁶. «И уже само это бытие-небытие, как общее состояние мироздания, есть метафизический грех, о котором сказано: мир во зле лежит»⁷. Сущность зла коренится в человеческом выборе. Этот выбор называется грехом, а сам грех представляется некоторым преступлением, достойным самого сурового наказания. Такой юридический подход не приемлем для человеческой свободы. Человек выбрал путь анализа, путь разъединения, путь механического собирания неживых предметов. Наказание есть лишь сам этот путь, невозможность проникнуть в софийную сущность вещей, бесконечное одиночество самоё себя познающего Я. Путь этот должен быть пройден до конца в границах жизни и за её пределами. Его исходом будет возвращение к всеединству. Иначе не может быть, потому что каждое человеческое Я, это частица Мировой Души, животворящей и вечной.

«По вине нашей лениво и медленно, но верно и неизбежно движемся мы в Бога, выполняя своё назначение, и будем в движении, доколе не превозможем нашей косности и не будет Бог всяческим во всяческом, когда станет движение наше бесконечно-быстрым, т.е. совершенным покоем»⁸.

Итак, грех есть не преступление, но самозамыкание каждого человека в себе самом. «Грех есть то, что закрывает от Я всю реальность, ибо видеть реальность – это именно и значит выйти из себя и перенести своё Я в не-Я, в другое, в зримое, — т.е. полюбить»⁹. Прародители человечества не понимали тех мучительных последствий, которыми обернётся их выбор, но они постепенно обретают это знание в каждом из нас. Нельзя взвалить на них вину нашего грехопадения, ибо каждый человек, рождённый после, мог исправить содеянное, осознав его ложность, мог развернуть людей в нужном направлении. «И виновен каждый из нас вселенской виной, и страдает мировой скорбью, как и весь мир виновен и страдает виною каждого из нас»¹⁰.

1.2.3 Личная ответственность за добро и зло в мире

Но как же тогда возможно в мире Добро? Как раскрывает и реализует его в себе человек, погружённый в пучину безбрежного мирового зла? «И чувствуешь ты в себе этот поток, заливающий тебя и несущий с собою в стремительном течении своём. И – что удивительнее всего – чувствуешь ты в себе силы ему противустать или – лучше – его за собою увлечь. Ты чувствуешь в себе всю косность Адама, человечества, мира и твоего маленького мирка, зная, что можешь и должен привести в движение весь коснеющий мир»¹¹.

Конечно же, создавая мир, Бог не хотел зла, надеялся на самую лучшую долю для сынов своих и дочерей, однако не исключил вовсе возможность зла, возможность тяжёлого и муторного пути, возможность забвения истиной цели творчества. Почему? «Почему же Бог не сотворил мир, состоящий из существ, наделённых им такой природою, что они необходимо любили бы друг друга? Ответ на этот вопрос очень прост. Непосредственное сознание ясно свидетельствует, что любовь может быть только свободным творческим проявлением личности, не вынужденным ни внешними мерами, ни внутренней необходимостью»¹².

Бог «возлюбил мир в его свободе, а не в качестве только объекта Своего всемогущества»¹³. Сам акт творения тоже не был необходимостью, но именно свободным излиянием творческого Вдохновения. Бог захотел Добра, и дал возможность захотеть Добра любой твари. Добро же творимое по принуждению есть ещё не подлинное софийное Добро, но только тягостный моральный долг, не понимающий и не чувствующий своих корней.

Но если творить Добро и избегать зла – это самостоятельный выбор каждого, то на каждого ложится и вся полнота ответственности за содеянное. «Но может ли отдельное человеческое существо считаться ответственным за свои дела и мысли? Ведь эти дела и мысли составляют цепь причин и следствий, которая начинается не в отдельной личности, а предшествует её рождению»¹⁴.

Нет и не может быть ответа на этот вопрос вне философии всеединства. Вершина её интуитивного чувствования как раз и заключается в осознании единого организма человечества, единой Мировой души, в нём воплотившейся.

«Тварные существа ограниченны; своими единоличными силами ни одно из них не может осуществить абсолютную полноту бытия. Отсюда, однако, не следует, будто эта ограниченность их есть зло. Ничто не обязывает тварную личность оставаться в пределах своей ограниченности, как в одиночной тюрьме: всякая личность обладает способностью дополнять себя бытием других существ — теоретически, путём интуиции, т.е. путём непосредственного созерцания чужого бытия и практически путём любви, симпатии, непосредственного соучастия в чужой жизни»¹⁵.

Мы всегда имеем перед глазами пример такой личности, открытой, незамкнутой и бесконечно прозрачной и ясной для каждого. Ведь жил когда-то среди нас Иисус, и каждый человек помнит и хранит в душе свет его бесконечной и всеединой Любви. Он один осветил дорогу тысячам страждущих и на деле доказал бессмысленную, ничтойную сущность зла. «Вот что говорит Господь (Иисус). «Не противьтесь злому», ибо нет зла и нечему противиться (а если бы зло было, Бог, конечно, повелел бы ему противиться), но творите благо, т.е. узревайте во всём, что называют злом, слабый огонёк блага и раздувайте огонёк этот в пламенение мира. Тогда зло исчезнет само собою, т.е. перестанет обманчиво быть, как исчезает дым в торжествующем огне»¹⁶.

1.3 Воспитание добра

1.3.1 О детях

В каждом новорожденном сохраняется отблеск Эдема, космическая связь всего со всем, возможность будущего всеединства. Одновременно с этим, ребёнок получает «в наследство» все «болезни роста» нынешнего человечества. Его способ взросления определяется избранным когда-то человечеством путём. Этот путь, как уже говорилось здесь, мог быть иным, и для него всегда остаётся возможность «обернуться лицом к Свету». Но одному ребёнку, наследующему весь груз человеческих проблем и стереотипов, трудно избежать разъединённого, индивидуализирующего взросления.

Очень редко за период нашей истории рождение ребёнка подготавливается в такой совершенной духовно-нравственной атмосфере, что он не теряет всеединой связи внутри себя, не уходит с путей Божественного становления, но только преумножает имеющиеся сокровища своей души мудростью и ответственностью сознательного выбора. Наверное, близко к идеалу приближено в наши дни рождение Далай-ламы, ибо этот процесс окружён сознательными и целенаправленными усилиями духовно богатой и древней культуры, попытавшейся сохранить чистое (эдемское) состояние своего Духа.

Чаще же путь ребёнка повторяет путь человечества: за детской радостью сопричастности всему следует пора жестокого и бессмысленного одиночества. Всегда перед глазами у нас остаётся пример графа Толстова – его «Исповедь». Лучшим из лучших удаётся опередить человечество и показать конец нашего долгого пути. Таких людей мы называем мудрецами. Те же, кто завершает пути становления и остаётся до новых дней светить вяло бредущему человечеству, мы называем святыми. Святые и дети очень похожи. Разница лишь в том, что в ребёнке существует потенция зла, а святой уже актуализировал и преодолел в себе эту потенцию. Святой никогда уже вновь не станет грешить, а чистый ребёнок может вскоре согрешить многократно.

Ответственность за каждый детский выбор лежит на всём человечестве, именно его задача «сократить времена и сроки» (Бог, на самом деле, не назначал человеку никаких «сроков» пребывания во зле, своё «время» человек рассчитывает сам), подготовить своим малышам новую среду, способную культивировать и поддерживать правильное, истинное, доброе направление в человеке. Причём, не стоит уже бояться, что дети, не познавшие бед и лишений, не наделавшие своих собственных ошибок, вновь будут обречены на возможность зла. Это совершенно противоречит идее всеединства. Люди нового эона (соловьёвское богочеловечество) родятся от нас с вами (точнее сказать, это и будем снова мы с вами), и сохранят навеки в своей памяти¹⁷ наш трудный и горестный опыт. Каждый новорожденный будет его знать и свободно его преодолевать.

«Вот почему для св. ангелов и для людей, удостоенных лицезрения Божия и райского блаженства, новое падение или возврат к злу уже невозможны, не в силу утраты ими свободы, но через переход к другому бытийному возрасту и преодоление отрешённой от необходимости свободы (так что упраздняется и самая соотносительность понятий свобода – необходимость, существующая лишь для этого эона)»¹⁸.

Нынешние страдания безгрешных и чистых детей – не вина Бога, но беда человечества, «лежащего во зле». Вина эгоистичной родительской любви, бездумно и слепо запирающей душу своих детей в узкие границы тел и частных устремлений. Жалобы на собственное бессилие, возносимые Господу, бессмысленны, потому что сила и не может быть собственной, но только всеобщей, софийной, всечеловеческой. «Дробность и частичность тварных объединений обманывают нас видимостью борьбы и разложения и застилают от глаз наших неуклонно созидающееся всеединство. (…) Нам кажется гнев безмерно мощным, потому что не знаем мы силы любви и прислушиваемся к её голосу в мёртвой тишине, а не в грозах и бурях»¹⁹.

Рождение ребёнка – всегда чудо. Вот среди зла, бед и катастроф вновь и вновь появляются существа, способные к Любви и Добру. Развить в них эту способность можно, только острейшим образом почувствовав, что эта и наша способность, что мера этой способности определена и продолжает определяться нами, что дети, как это сказано у Павла Флоренского – это продолжение нашей собственной мысли.

Чем прекраснее эта мысль была до рождения ребёнка, тем богаче и разнообразнее его возможности. Однако и потом ребёнок остро и чутко способен перенимать и впитывать нашу мысль.

1.3.2 Владимир Соловьев и три корня нравственности

Как практически направлять ребёнка к Добру? Какие качества особенно оберегать в нём, обострять и тренировать? Над этими вопросами серьёзнее всех трудился В.С. Соловьёв. Его нравственная философия проработана и полна. Она исходит из верных и незыблемых предпосылок безусловности и абсолютности Добра. «Оправдание добра» гораздо важнее знать родителям, чем любое самое эффективное и прекрасное пособие по практической психологии воспитания.

Три корня нравственности называет В.С. Соловьёв: стыд, жалость и благочестие. «Эти нормальные отношения определяются здесь как господство над материальною чувственностию (стыд), как солидарность с живыми существами (жалость) и как внутреннее подчинение сверхчеловеческому началу (благочестие²⁰)»²¹.

Человек стыдится не своей телесности и материальности, ибо сама по себе Матерь-Земля, воплотившая в себе жизнь Духа, загадочна, прекрасна и достойна восхищения, если смотреть на неё в единстве с Духом, если понимать её глубокую целесообразность и мудрую устроенность для воплощения, развития и творческой активности Всеединой Любви. Когда же она отрывается от своего корня и рассматривается как самодостаточный процесс: питания, размножения, гниения, выделения, кровообращения и т.д., телесность становится плотью, которой человек интуитивно не желает подчиняться.

«И именно в тот момент, когда человек подпадает материальному процессу природы, смешивается с ним, тут-то вдруг и выступает его отличительная особенность и его внутренняя самостоятельность, именно в чувстве стыда, в котором он относится к материальной жизни как к чему-то другому, чуждому и не долженствующему владеть им»²². Принуждение человека подчиниться плоти вызывает в нём протест: от дискомфорта и неловкости до брезгливости и тошноты. Здесь же возникает и понятие пошлости. «Ведь что иное есть пошлость, как ни наклонность отрывать всё, что ни зримо, от корней его и рассматривать как самодовлеющее и, следовательно, неразумное, т.е. — глупое»²³.

Обо всём этом прекрасно писал С.Н. Булгаков. ««Земля» стала материей, не утеряв, конечно, своей софийной насыщенности и рождающей силы»²⁴. «Учение Плотина о материи как зле совершенно справедливо в применении к этому состоянию бытия, его неверность состоит лишь в осуждении всяческой телесности, в хуле на Мать-Землю»²⁵. «Итак, материя есть не субстанция тела, как думают материалисты, а только качество, сила, делающая тела плотью, облекающая кожаной ризой их славу и красоту»²⁶.

Интеллигентный (нравственно развитый человек) старается преодолеть не только стыдливое отношение к своему телу, но и ко всей «оторванной» плоти мира вообще. Чувства стыда и брезгливости – это своеобразный «нравственный камертон». Раз оно возникло, значит, в отношении того, к чему оно появилось, нет целостного взгляда всеединства. Этот взгляд надо воспитывать в себе, изживая стыд не привыканием и притуплением остроты восприятия, а наоборот, развитием и совершенствованием чувства всеединства.

Не стыдились обнажённого человеческого тела эллины, потому что видели в нём отражение вечной идеи – софийной Красоты. Не стыдится и не брезгует мать выделениями своего ребёнка, потому что чувствует внутреннее единство со своим любимым малышом. Не называет землю грязью заботливый садовник, не боится испачкать руки перегноем, потому что знает в земле великую плодоносящую силу.

Преодолевая стыдливость, человек взращивает в себе жалость. Не высокомерную жалость, жалость-превосходство, сходную со стыдливым отстранением себя от предмета жалости. Но жалость-участие, сочувствие, равенство. «Жалость, которую мы испытываем к существу, подобному нам, получает иное значение, когда мы видим в этом существе образ и подобие Божие. Тут мы признаём за этим существом безусловное достоинство, признаём, что оно есть цель для Бога и тем более должно быть целью для нас»²⁷.

Это отношение соучастия ко всему живущему, дышащему, чувствующему на Земле, ко всему, что причастно всеединству и воплощает в себе его Душу, естественно для каждого нравственного человека. Если ты слабее и меньше, во мне горит любовь-жалость. Если ты во всём похож на меня, горит во мне любовь-страсть. Если ты враг мне, то любовь-гнев сжигает мне сердце. Во всём огонь Любви – священная сила всеединства.

«Во свете преображения спадёт со всех них позор их кажущейся «антиидейности» и проклятие их «звериности», и вновь станут они младшими братьями и друзьями человека. Ведь даже и теперь дети, ещё сохраняющие на себе отблеск Эдема, в зверях имеют нередко лучших друзей своих»²⁸.

«Пламеней и негодуй, но не превозноси себя; противоборствуя брату, противоборствуй себе и, уничтожая тварное – отличное, береги как зеницу ока Божье… Бог бесстрастен совсем не так, как ты думаешь, и в гневе своём ты подобен Ему. Однако гневайся свято, т.е. расти свой гнев, пока не преобразится он в пылающую любовь, сжигающую отличность других от тебя самого»²⁹.

«…Если сила личности, самоутверждаясь в своей отдельности, есть зло и корень зла, то та же самая сила, подчинившая себя высшему началу, тот же самый огонь, проникнутый божественным светом, является силой мировой всеобъемлющей любви: без силы самоутверждающейся личности, без силы эгоизма самоё добро в человеке является бессильным и холодным, является только как отвлечённая идея»³⁰.

1.4 Последнее искушение – добро насильно

«Человечество уже получило откровение божественной истины в Христе, оно обладает этою истиною как действительным фактом, – поэтому первым искушением представляется злоупотребление этою истиною как таковою во имя самой этой истины, зло во имя добра…»³¹

Добро безусловно, а значит оно обладает собственной силой для утверждения себя. Сила Добра – это сила Божественной Любви, сила без насилия. Употребления же зла для целей блага есть признание Добра бессильным, допущение, что зло сильнее. «Здесь для человеческой воли прямо ставится роковой вопрос: во что она верит и чему хочет служить – невидимой ли силе Божией или силе зла, явно царствующей в мире?»³²

Задача сделать силу Добра явной в мире, дать ей проявить себя для каждого как единственно возможную силу. Тогда зло исчезнет само собой. Но как добровольно человек использовал свои силы ради ложных целей, так добровольно должен обратить их к Истине. В противном случае мир был бы устроен иначе, и невозможность зла в нем обернулась бы тотальным рабством. Нельзя направить человека к Цели, можно только показать эту Цель примером истинной любви. Тогда как свободный выбор остаётся за каждым.