Обсудить работу с автором в интерактивной теме
Наталия Подзолкова в Сборной Воздушного Замка
Текст прислан автором лично для публикации на портале «Воздушный Замок».
Публикуется впервые.

Н.А. Подзолкова
Русская философия всеединства: традиции школы

Глава 3
О софийной истине
(гносеология всеединства)

1.1 Собрание цитат, предваряющих рассуждение

В философии, как писал Сергей Булгаков, подлинно софийна «именно самая φιλια, эрос, окрыляющий душу и поднимающий её к умному видению Софии.., именно то, что в ней не дискурсивно, а интуитивно, и является наиболее софийным»¹.

«Истина через себя познаётся, — не иначе; чтобы узнать Истину, надо иметь её, а для этого необходимо перестать быть только собою и причаститься самой Истины»². «Что-то или Кто-то гасит во мне идею, что Я – центр философских исканий, и я ставлю на это место идею о самой Истине»³.

«Каждое Я есть не-Я, т.е. Ты, в силу отказа от себя ради другого, и – Я, в силу отказа от себя другого Я ради первого. Вместо отдельных, разрозненных, само-упорствующих Я получается двоица, – дву-единое существо, имеющее начало единства своего в Боге…

Если для первого Я исходною точкою едино-сущия бывает истина, а для второго, для Ты, – любовь, то у третьего Я, у Он, такою точкой опоры будет уже красота»⁴.

«Для рассудка истина есть противоречие, и это противоречие делается явным, лишь только истина получает словесную формулировку… Другими словами, истина есть антиномия, и не может не быть таковою»⁵.

«Мы не должны, не смеем замазывать противоречие тестом своих философем! Пусть противоречие остаётся глубоким, как есть»⁶.

1.2 Органическое мышление

Следует начать с того, что органическое мышление на данном этапе развития человечества (в координатах западноевропейской цивилизации) не свойственно интеллектуальной элите вообще. Даже те философы, которые прокладывают пути такому мышлению, которые являются его пророками и предтечами, сами находятся ещё в тисках мышления механистического, строго рационального, логически непротиворечивого. Органическое мышление – это мышление будущего. Русские философы всеединства только мечтали о нём, только описывали его, но не обладали им. Это всегда следует учитывать, читая их сочинения.

С другой стороны, органическим мышлением в некотором зачаточном состоянии обладает почти каждый человек. Это мышление проявляет себя как раз в нашей «человечности», в тех поступках, когда мы действуем по велению сердца, а не по строгому логическому расчёту. В этом смысле органическое мышление присуще бывает детям, как отмечал, например, Сергей Булгаков. «Дети в своём мышлении являются выше или ниже логического разума, но, во всяком случае, вне его, и тем не менее сам воплотившийся Логос мира указал в них норму совершенного бытия…»⁷

Что касается Владимира Соловьёва, то он считал почти как граф Толстой: «…, Органическое мышление … принадлежит, с одной стороны, истинным философам, с другой – народным массам. Что касается до стоящих между теми и другими, т.е. до большинства так называемых образованных или просвещённых людей, отделившихся вследствие большого формального развития умственной деятельности от непосредственного народного мировоззрения, но не достигших цельного философского сознания, то им приходится ограничиваться тем отвлечённым механическим мышлением, которое разбивает или разлагает (анализирует) непосредственную действительность…»⁸

Второй важный момент для понимания сущности органического мышления заключается в том, что, с одной стороны, это мышление не выводимо из мышления механистического, с другой стороны, оно является необходимым результатом и следствием такого мышления. На самом деле, этот парадокс присущ любому развитию. «Если, например, явления органической жизни, заключающие в себе все основные элементы и формы бытия неорганического, обладают ещё сверх того некоторым новым содержанием, некоторыми характеристическими особенностями, которые именно и делают их органическими, то это новое содержание, очевидно, не может быть выведено из неорганического бытия, в котором его нет, и, следовательно, организм как такой не может быть сведён к механизму»⁹. Однако зависимость более совершенного состояния от менее совершенного существует, ибо всякое состояние бытия какого-либо сущего едино в своём источнике. «…, Заблуждение заключается здесь в смешении единства периферического с единством центральным»¹⁰. Органическое мышление – это не отказ от мышления механистического, это его «логическое» продолжение, ещё точнее, это качественный скачок в новую логику, которая будет не а-логичной, но мета-логичной, т.е. вобрав в себя всю прежнюю логику, окажется сверх неё.

Итак, «мышление органическое рассматривает предмет в его всесторонней целостности и, следовательно, в его внутренней связи со всеми другими, что позволяет изнутри каждого понятия выводить все другие или развивать одно понятие в полноту всецелой истины»¹¹. Такое определение предполагает понимание двух существенно новых для механистического (или сопоставляющего, комбинирующего) мышления категорий:: это категория «прозрачности» (взаимопроницаемости) понятий (а также и самих существ, как станет ясно в дальнейшем) и категория всецелой истины.

Здесь мы уже почти непосредственно ступаем на поле органического мышления, поэтому, в общем, не принципиально «с какой стороны» мы будем рассуждать и в какой последовательности выводить понятия, ибо каждая цепочка приведёт нас к одной и той же цели и сквозь эту цель вновь вернётся к своему истоку.

Начало «прозрачности» понятий лежит в обретении свободы творчества…

София объяла собой людей ради их творческого раскрепощения. Поэтому первым критерием подлинной софийности существа будет его свобода. Однако, в чём же сущность этой свободы? Она в «самоотстранении», в «децентрации» самого себя.

Каждый человек как существо причастное божественному творчеству дан себе как центр вселенной и точка отсчёта. Но, оставаясь на этих позициях, рано или поздно человек ощутит себя в пустоте. Мир не подчиняется его единоличной воле, поскольку наводнён бесчисленным множеством таких же «абсолютных» центров с неограниченными изнутри притязаниями и такими же бессильными единоличными волями. Следовательно, актом самовольного и вполне свободного ограничения собственных притязаний человек должен перенести центр себя вовне. Подарить таким образом свою свободу другому единоличному я, значит, попросту попасть в рабство. Ведь воспользовавшись чужой свободой в своих интересах, тот другой превращается в тирана. Значит нужно доверить свою волю существу абсолютному.

«…, Для настоящей, полной свободы человек должен иметь власть не только над природой внешнего мира, но и над своей собственной,.. чтобы быть внутренне свободным, он должен перенести свой центр из своей собственной в другую, высшую природу…»¹²

«… Цель истинной философии – содействовать в своей сфере, то есть в сфере знания, перемещению центра человеческого бытия из его данной природы в абсолютный, трансцендентный мир, другими словами – внутреннему соединению его с истинно-сущим»¹³.

Однако, что же такое истинно-сущее? Может быть, это платоновский мир идей? Может быть, это буддийская нирвана? Как попасть в эту по определению недоступную область, где искать человеку выходы в трансцендентный мир? Органическое мышление и есть тот выход, который в будущем приведёт людей к пониманию мира как организма идей. Здесь и ждёт нас встреча с той самой всецелой истиной, о которой так часто говорят философы всеединства.

1.3 Организм идей

Вот что писал Сергей Булгаков: «София по отношению к множественности мира есть организм идей, в котором содержатся идейные семена всех вещей»¹⁴. «Мир есть нечто засеменённое идеями, становящаяся София»¹⁵. Если мы сделаем из этих тезисов несколько поверхностных выводов, то получим некоторый упрощённый каркас платоновского учения. Мы заключим, что идеи первичны по отношению к реальному, т.е. воплощающему их миру, что они суть первообразцы и эйдосы абсолютного мира, недоступного нашему пребыванию. И что, следовательно, «эта природная действительность имеет свою истину, свою подлинную сущность в другом, и это другое есть идея…»¹⁶ Однако такие выводы далеко не исчерпывают смысла, заданного в понятии «организм идей».

Во-первых «организм идей» не предполагает другого мира. Это сущностная основа нашего мира, того самого мира, в котором мы обнаруживаем себя ежечасно. «Мир и София вовсе не образуют двух начал или миров, находящихся в том или ином отношении между собою, это – один и тот же мир»¹⁷. Об этом же писал и Владимир Соловьёв: «Тот мир, который, по слову апостола, весь во зле лежит, не есть какой-нибудь новый безусловно отдельный от мира божественного, состоящий из своих особых существенных элементов, а это есть только другое, недолжное взаимоотношение тех же самых элементов, которые образуют и бытие мира божественного»¹⁸. Если «идеальный» (платоновский) мир и реальный мир состоят из одних и тех же элементов, то такими элементами могут быть только идеи.

Понятие идеи, следовательно, значительно расширяется и одновременно конкретизируется (по закону совпадения индивидуального и универсального). «Итак, основные существа, составляющие содержание безусловного начала, не суть, во-первых, только неделимые единицы – атомы, они не суть, во-вторых, только живые действующие силы, или монады, они суть определённые безусловным качеством существа, или идеи»¹⁹.

Истина о том, что весь наш мир прорастает из идей, и сам есть удивительный организм идей, этих конкретных существ, оформляющих всякое бытие, кажется на первый взгляд фантастической. Однако, если довериться логике Владимира Соловьёва, она (эта истина) явит себя со всей очевидностью. Идея каждого конкретного существа и есть это существо. Это, с одной стороны, значит, что всякое существо есть то, чем оно себя представляет. С другой стороны, это значит, что всякое существо есть то, чем оно представляется другим. Но в нашем мире такое совпадение кажется невозможным. Здесь и разгадка. Идея существа едина в двух мирах. А это значит, чем полнее реализует существо свою идею, чем глубже, полнокровней, многогранней сумеет воплотить её в себе, тем подлинней оно становится. Существо, воплотившее свою идею, являет собой тождество объективного и субъективного, и в качестве такового тождества автоматически становится членом второго мира, т.е. абсолютного организма идей.

Жрецы хотели тайну знать у праотца Анастасии, «которой образы творятся, способные собою мир менять». Ответ его их удивил и был не понят: он им сказал, что тайна образов великих – в яйце. «Яйцо от курицы цыплёнка курицы взрастит. Яйцо от утки возродит утёнка. Яйцо орлицы миру принесёт орла. Кем ощущаете себя, то и от вас родится»²⁰.

Современные учёные уже давно перешагнули тот рубеж, когда считалось, что разнообразие существ и характеров зависит от разнообразия элементарных частиц, но полной ясности по этому вопросу в кругу учёных нет и сейчас. Философы всеединства рискнули пойти дальше учёных: они утверждают, что элементарными частицами могут быть только идеи, прорастающие из самих себя и стремящиеся осуществить своё тождество. А любая идея – это живое богосотворённое существо, это образ, представившийся Богу, в котором Он пробудил силу стать самим собой.

Но что такое тождество – субъекта и объекта, представляющего и представляемого, формы и содержания, идеи и её воплощения? Это именно и есть настоящая Истина, и вряд ли можно определить её полнее и точнее. Является ли такая истина всецелой, т.е. заключающей в себе всю полноту возможных содержаний? Безусловно, ибо идея, воплотившая себя в организме идей, необходимо имеет свой центр в Боге, и таким образом становится абсолютно прозрачной для любого множества других идей. Идея, сама себя реализовавшая и воплотившая в абсолютном мире, доступна бесконечному числу взаимосвязей, т.е. бесконечной универсализации и индивидуализации, которые превращают её в полнокровное истинное и цельное существо.

Итак, органическое мышление стремится к постижению всецелой истины, которое возможно только в мире, представляющем собой единый организм идей. Такая постановка проблемы выводит далеко за рамки гносеологии, так как поиски всецелой истины не могут ограничиваться умозрительными понятиями и подключают всё существо предмета. Предметом же является в данном случае конкретный организм – лик, лицо, личность – действия которого представляют собой конкретные поступки. Каждый поступок есть неповторимый синтез воления, чувствования и мышления. «Настоящая всецелая истина, необходимо есть вместе с тем и благо, и красота, и могущество, и потому истинная философия неразрывно связана с настоящим творчеством и с нравственной деятельностью…»²¹

Какая же форма мыслительной деятельности в состоянии лечь в основу органического мышления, уловить взаимосвязь явлений нашего мира с миром универсальных истин и идей, проникнуть непосредственно в трансцендентный мир истинно-сущего? Такой формой непосредственного усмотрения истины является интуиция. Именно она, по выражению В.С., Соловьёва, «составляет настоящую первичную форму цельного знания»²².

1.4 Интуитивизм

Русская философия всеединства подарила миру уникальную гносеологическую систему – систему интуитивизма. Её создателем следует считать Николая Онуфриевича Лосского, который написал фундаментальный труд «Обоснование интуитивизма». Этот труд по праву можно считать основой гносеологии всеединства.

Интуитивизм – это, своего рода, отказ от самодовлеющего Я, жаждущего определять собой всю мировую действительность, весь окружающий мир не-я; это вынесение центра познавательной деятельности за пределы познающего субъекта.

На вопрос: что мы можем знать? Лосский ответил однозначно: мы можем знать объект своего знания. Объект знания имманентен знанию и одновременно трансцендентен Я, т.е. субъекту знания. Само знание, таким образом, существует между миром Я и миром не-я, оно транссубъективно и обеспечивает внутри себя выход Я за свои пределы. Акт этого выхода и есть интуиция – основание и первопричина возможности любого знания. «Нет ничего логически предшествующего интуиции философа,»²³ — писал Николай Бердяев.

«… В процессе познания внешнего мира объект трансцендентен в отношении к познающему я, но, несмотря на это, он остаётся имманентным самому процессу знания; следовательно, знание о внешнем мире есть процесс, одною своею стороною разыгрывающийся в мире не-я (материал знания), а другою стороною совершающийся в мире я (внимание и сравнение)… Мы будем называть это непосредственное сознавание внешнего мира термином интуиция, а также термином мистическое восприятие»²⁴.

Всё это можно изобразить следующим образом (Рисунок 1).

Рисунок 1

Здесь область пересечения мира не-я и знания дают нам специфическую сферу реальности, которая есть не что иное, как материя знания, т.е. имманентизированнная часть объекта, которую мы непосредственно познаём при помощи Я.

Именно вокруг этой реальности идут непрестанные бои в истории философии. Западноевропейская мысль непременно хочет задавать эту реальность только в координатах самого познающего субъекта, т.е. Я.  Ключевая же идея русской философии всеединства в том, чтобы с помощью материи знания как можно глубже объективировать само Я, вывести его из ограниченного поля самости в живой мир непосредственного усмотрения глубинных связей между сущими объектами (Рисунок 2).

Рисунок 2

В качестве объекта знания выступает непосредственно сам объект в том виде, в каком он нам даётся в интуиции. В пределе, т.е. в абсолютном знании, разница между самим объектом и объектом знания снимается (Рисунок 3).

Рисунок 3

Конечно, в человеческом познании исчезновение границы между объектом вообще и объектом знания невозможно. «Дающий не может совпадать с даваемым. Этот избыток по самому своему существу выходит за пределы всякого «содержания понятия» — ибо есть не содержимое, а содержащее»²⁵, — писал С.Л. Франк. Непознаваемое «целое» всегда останется запредельным уже хотя бы потому, что никак не может получиться суммированием разрозненных познавательных актов. «В этом ряду каждая новая ступень есть более сложное целое, инородное и высшее в сравнении с предыдущей ступенью: оно способно порождать низшую ступень, но не может быть получено из низшего целого путём суммирования»²⁶.

Но речь идёт лишь о временном состоянии познавательной способности человека, не освоившей ещё процедуры цельного знания, не вышедшей на уровень органического мышления. «Так как нам совершенно ничего не известно об относительном возрасте человечества, то мы не имеем права отрицать, что его предполагаемая неспособность к метафизическому познанию²⁷ может быть того же рода, как неспособность говорить у трёхмесячного ребёнка»²⁸.

Мы знаем, что более совершенное состояние не достигается из менее совершенного путём последовательности некоторого количества несовершенных актов. «Качественный скачок» требует двунаправленного движения: стремления к единству со стороны несовершенного мира и эманации абсолютного Центра в мир дробных, изолированных существ. Поэтому, если мы утверждаем материю знания как непосредственно данный нам мир не-я, возникает вопрос о процедуре самого давания. Кем, как и когда открывается человеку мир истинно-сущего?

«Так как умственное созерцание или непосредственное познание идей не есть для человека состояние обычное и вместе с тем нисколько не зависит от его воли, ибо не всякому и не всегда даётся пища богов, то спрашивается: какая деятельная причина приводит человека в возможность созерцать сущие идеи?.. Действие на нас идеальных существ, производящее в нас умосозерцательное познание (и творчество) их идеальных форм и идей, называется вдохновением… Итак, вообще говоря, действующее или непосредственно определяющее начало истинно философского познания есть вдохновение»²⁹.

Так открывается смысл софийности познания. Ведь София и есть то идеальное существо, причастное божественному центру, которое непосредственно открывает человеку сферы сущего всеединства. Нашим дополнением к Соловьёву будет лишь то, что София является вдохновением не только для человека, но так же и для Бога. Её сущность и есть Вдохновение.

По-своему, русская мысль о всеединстве близка восточной идее нирваны, осуществляющей познавательный акт, погасив огонь человеческого самосознания. Также близок по духу русскому интуитивизму и западный мистицизм, достигающий ослепительных высот всеведения в полной отрешённости от индивидуальной воли субъекта. Но разница в том, что качественное преобразование материи знания есть именно дело Я, результат его сознательных и целенаправленных усилий, творческий акт человека, вдохновлённого Софией.

Важно правильно понять мысль Н.О. Лосского, который, завершая «Обоснование интуитивизма», писал: «Поскольку познавательной деятельности мы отводим такую ограниченную, нетворческую роль и весь материал считаем данным в непосредственных переживаниях, наша теория знания имеет характер эмпиризма. Познавательную деятельность как таковую она считает наименее творческою, наиболее опирающеюся на пассивно воспринятые данные и в этой пассивности видит важнейшее условие приобретения адекватного знания о мире»³⁰.

Здесь «наименее творческая деятельность» является синонимом деятельности наименее отчуждённой от своего естественного центра. Выходя в мир не-я, то есть интуитивно схватывая данность самого объекта процессу познания, мы должны привнести в объект познания как можно меньше субъективности, самости. Очевидно, что это и есть залог успеха. Мы должны твёрдо верить, что объект существует сам по себе, независимо от нас, существует именно так, как хочет существовать, а значит, наша задача уловить это хотение, а не навязать объекту частицу своего бытия. Но именно этот акт отречения от своего Я и требует творческой активности. Чем более наши усилия будут направлены вовне, в мир, тем тоньше будет становиться граница между субъектом и объектом, тем ближе подойдём мы к их полному тождеству в истине, к объективации нашей всемирной сущности, тем меньше останется нашего существа на долю самости, и больше — на долю истинного дела Я, корни которого покоятся в Боге.

Объективация Я – залог его будущего существования, когда произойдёт то «мистическое разделение существа человеческого на-двое, на «самого» и на «дело»»³¹, о котором писал Павел Флоренский. По-другому можно назвать это разделением души и духа. «В самом деле, душа, правда, объединяет тело, но вместе с тем она является также и виновницею материальности этого тела, иными словами, её активность всегда более или менее сохраняет характер исключительности, враждебной к тем или другим существам остального мира. Наоборот, Дух свободен от такой исключительности и потому не может иметь материального тела»³². Таким образом, чем более Я концентрируется на своей самости, тем больше теряет себя в Духе.

Наконец, остаётся увидеть эту самую «жизнь в Духе» – прекрасную жизнь всеединства, органического целого, истинно-сущего мира – в общем, ту настоящую жизнь, о которой мечтали и которую творили вместе с Софией вдохновенные философы всеединства.

1.5 Царство Духа

До сих пор говорилось больше о способе мышления, о связи понятий между собой, об универсальности их содержаний. Но мечта о грядущем Царстве Духа необходима ещё и онтологически. Переход к органическому мышлению предполагает и переход к органическому существованию, к утверждению мира как органического целого. Такой мир уже не является философской идеализацией, он есть новое качество существования материи.

«Ради какой цели существует Царство Духа?.. Оправдание и смысл этого царства заключается в его совершенстве, в том, что его жизнь есть совершенное Добро и Красота»³³. «Царство Духа, будучи не отвлечённым, а конкретным единством, есть Живой Разум, София, Конкретный Логос»³⁴.

Мне кажется, не так важно, какими именами называется самый желанный человеку образ – образ полноценной и осмысленной жизни. Важно воплотить этот образ, вдохнуть в него силу быть, силу стать для каждого явью. Здесь и начинается подлинное софийное творчество.

«Последовательность органического мировоззрения требует, чтобы, дойдя до вершины царства вражды, мы встретили здесь иное начало, служащее переходом к высшему миру, и это иное начало есть Дух в роли Мировой субстанции, не имеющей материального тела уже потому, что материальное тело может существовать лишь в противоположении к какому-либо другому материальному телу (в актах отталкивания), но мировое целое не имеет вне себя тел, которым оно могло бы противополагаться»³⁵.

Впрочем, здесь уже говорилось, что любая материя состоит из идей, которые суть не что иное как живые существа, стремящиеся к тождеству с собой. Поэтому, когда это тождество осуществится материя мира станет абсолютно проницаемой. Она не исчезнет, ибо вечны идеи, её составляющие, но изменится. Задача же преобразования материи – не божественная, а всецело человеческая.

Это задача доброй воли и непрерывного нравственного поступания, которое пытается устранить взаимное отталкивание идей силой софийной Любви. Чтобы научиться такому поступанию, нужно, во-первых, почувствовать корни мирового зла, а во-вторых, раскрыть в себе силы софийного Добра. Об этом и пойдёт речь в следующей главе.