Кое-что из жизни графомана
Набравшись наконец-то решимости, я переборол все страхи и приехал из своей деревни в большой город. С трудом найдя нужный адрес, я оробело уставился на многоэтажную громадину.
Решительность снова покинула меня, и ноги живо засобирались в обратную дорогу. Гневно приказав им «стоять!», я перевёл дух и вошёл внутрь. Вежливый вахтёр (чекист на пенсии) осведомился о цели моего визита.
Услышав от меня сбивчивое объяснение, он без запинки назвал этаж и номер комнаты и даже предупредительно сообщил, чтобы я не вздумал ехать на том лифте, что справа: «на этом этаже ему остановки нет».
Ну что ж, нет, так нет – спрятавшийся где-то в холке маленьким комочком страх довёл меня до дверей левого лифта, а потом, подло дёрнув за руку, потащил моё одеревеневшее тело вправо, к прокуренной лестнице.
Я готов был провалиться со стыда сквозь землю, но глазами того же, спрятавшегося в холке страха увидел, что вахтёра моё поведение нисколько не удивило. Даже наоборот – он как-то сразу успокоился, подобрел и, вскоре забыв про меня, уткнулся в свой журнал кроссвордов.
Нужную дверь я нашёл не сразу. Даже несмотря на помощь второго вахтёра, дежурившего на «моём» этаже.
– Можно войти?
– Да-да, конечно. – Пышущий здоровьем уверенный в себе молодой дядька, одетый в очень свободном стиле, приветливо и заинтересованно уставился на меня. В его глазах читался вполне материальный вопрос: «на какую сумму пожаловали, дружок?»
– Я вам звонил, - выдохнул я, - моя фамилия До, Джон До из Забугорной.
– Ах да, конечно! Джон До. – Лицо дядьки расплылось в широкой полной обаяния улыбке. - Мне вчера звонил ваш председатель, Иван Максимыч, кажется…
– Правильно, Максим Иваныч, – кивнул я.
– Ну так вот, я и говорю – ваш Иван Максимыч очень славный мужик. Обещал полное содействие. Вы же у них… у вас… в вашей деревне, одним словом, настоящее культурное явление. Так он и сказал мне. В каком жанре работаете?
– Я графоман.
– Что-что, простите???
– Я графоман. Но вы не переживайте – я очень талантливый графоман.
Я начал лихорадочно доставать из объёмной дорожной сумки папку с листами белой бумаги. Пока я её доставал, девственные листы превратились в настоящую зачитанную до дыр рукопись.
– Вот, смотрите, можете сами убедиться, – совал я истрёпанные листы под нос дядьке.
– Да мне, собственно, какое дело… графоман, так графоман, – слегка подрастерялся мой собеседник. – Лишь бы оплата была. Но с этим, Иван Максимыч заверил, всё в полном ажуре будет.
– Да нет, это очень важно! Понимаете? – начинал горячиться я. – Графоманы незаслуженно обделены вниманием. Они презираемы всеми. Их за писателей никто не считает. А ведь мы – главный резерв нашей литературы! За нами будущее.
– Интересно. – Приосанился дядька.
– В самом деле! На нас всё и держится.
– И как же?
– Ну вот, хотя бы… Помните у Пушкина?..
– Не трожьте классика! – Возмутился дядька.
– Да я и не трогаю. Я ж объяснить хочу.
– Объясняйте без Пушкина, а если не можете без него, тогда лучше уж ничего не объясняйте. Я человек современный и уважаю права меньшинств… литературных в том числе, но…
– Да какие же мы меньшинства! Нас большинство. И мы загнаны в подполье! Мы страдаем от своей непризнанности. Нам нужна рука помощи, и ваше издательство должно стать именно такой рукой!
– Тише вы! – Цыкнул на меня собеседник, оглядываясь по сторонам пустого кабинета. – Ославить меня хотите?
– Да нет, что вы! Я же от чистого сердца.
– Вот и я от чистого сердца прошу вас – не надо. Наше издательство, хоть и молодое, но имиджевое и выбранному имиджу следует строго. Нам не нужны неприятности. И взялся я вам помочь только исключительно ради личного уважения к… Иван Максимычу.
Он многозначительно посмотрел на меня.
– Кстати, это самое слово…
– «Графоман?»
– Ну да, «графоман». Оно будет присутствовать в аннотации к книге или где-нибудь ещё среди прочей служебной информации?
– Да я не знаю, - растерялся я, - вам виднее.
– Вот и хорошо. Вот и не надо, – оживился мой собеседник. – Ну-с, посмотрим, что там у вас.
Я протянул ему папку, ожидая беглого, но вдумчивого чтения. К моему удивлению, текст его совершенно не интересовал.
– Каким кеглем печатаем? Рекомендую двенадцатый.
Я сделал умное лицо и многозначительно кивнул.
– Отличненько. Сто двадцать страниц, – взвесив папку на руках, молвил мой визави. – Шрифт вам подберём – что надо.
– Угу. – Согласился я, хотя тут явно нечему было возражать.
– Каков тираж?
– Тыща. – Робея от собственной наглости выдавил из себя я.
– Замечательно! Дело говорите. Что нам мараться с пятью сотнями? Уважаю серьёзных людей. Обложка?..
– Мне вот эта нравится. – Я достал из сумки купленную на вокзальном развале тошнотворно-бездарную книжечку в превосходной по качеству мягкой обложке.
– А, Машенька Кузовлёва! – Обрадовался дядька. – Доктор наук! Наш постоянный автор. Все свои книги у нас издаёт. Замечательно пишет! На днях была принята в союз писателей.
Я не стал возражать и согласно кивнул.
– Вот и эту книжку мы специальным тиражом выпустили. Вы, наверное, заметили уже по оформлению. – Он говорил со мной, словно с заправским полиграфистом.
Я кивнул ещё раз, хотя на самом деле ничего особенного в этой книжке не увидел, как ни силился разглядеть.
– Великолепно! – Снова обрадовался дядька – то ли тому, что я согласился с ним в принципиальном полиграфическом вопросе, то ли тому, что увидел у меня в руках книжечку своей знакомой докторши наук.
Я обрадовался за компанию с ним.
– Сделаем всё на мелованной бумаге, в офсете. От вас нужно только фото и диск с текстом. Вы же имеете набранный на компьютере текст? – чуточку озадаченный спохватился он.
Имею – кивнул я.
После этого прозвучала сумма.
Однако!
Я изобразил на лице, что услышанная сумма – сущий пустяк для нашего колхоза и встал со своего стула.
– Вы приезжайте обязательно! Я жду вашего диска и фото. Очень жду! – совал мой новый друг мне в руки какие-то книжки. – Это вам на память от нашего издательства. Вам и Иван Максимычу. Большой ему привет.
Ослеплённый улыбкой издателя, я с поклонами пятился до самой двери, прижимая к груди подаренные «фолианты».
* * *
Книжка вышла месяца через три.
Ещё через два месяца в наш колхоз позвонили из областного отделения союза писателей и сообщили, что предлагают мне вступить в члены союза.
Я до сих пор не ответил. Очень трудно определиться в таком нелёгком выборе – создать ли собственный союз графоманов или вступить в уже имеющийся.