ПОЭТУ

Лесная грусть листвой осенней

ложится в сердце... Отзвенел

цепями сладких вожделений

последний тёплый день.

Ступени маленьких измен

стыдливо лижет тень.

Так тихо... Словно камень

за пазухою, в складках лени

укутанная совесть спит.

Но музыка над облаками

заставит садик плакать...

И сердце защемит.

Судом войдёт и встанет память

у изголовья... Так болит –

живое...

Лазури чистой музыкант,

дыханьем смерти слух омой –

душе духовной жажды дай – наград

лишь тишины поэзии самой.

окт.– нояб. 1998

***

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

Лермонтов

Память, как мне с тобою смириться?

Скатерть новая – старые лица...

Для чего я сюда приземлился?

И зачем вновь прошёл через детство?

И на обе ноги оступился...

И в вечность глядящее сердце

захватали глазами рабы своей смерти.

Я ль для этой забавы родился?!

По ритму, по слогам, по рифмам

вслед – иди за мной.

Ты видишь: море, рифы...

Слышишь: волны, голос мой...

А в мире новом друг друга узнать –

по голосу и по глазам –

так просто...

Память – добрая. Верить легко!

Раны неба – души как звёзды.

Скатерть чёрная да молоко

многоокое...

1989

ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ

   В.Высоцкому

Им для того ниспослали и смерть и погибельный жребий

Боги, чтоб славною песнею были они для потомков.

Одиссея

1

Стекала по жилам бетонная жижа

медленной жизни...

Улыбаясь, шутя и играя,

пугая царей,

прогоняя взашей

санитаров-чертей,

злых посредников трезвого рая,

ты был действием действий –

глаголом "петь".

Скорость света спокойно стояла у края

вдохновенной своей тишины...

И они:

то ли мёртвые рельсы,

то ли скорая смерть,

то ли время

(его измеренья

туннельного так не хватало),–

покорились тебе, поэту-нахалу,

очень нужному там, в темноте –

в немоте.

2

Расписные, дикие, злющие,

неуёмные, грубые, хрипло-орущие,

жуткие, чуткие песни твои –

вёрсты Пушкинской в сути любви.

3

Касса. Билет.

Джинсы. Свитер. Вакансия.

Табурет.

Скипетр.

Рискнуть и поверить –

и не умереть:

сдать экзамен

на зрелость поэта.

4

Не залить, не задобрить огня...

Чужие врождённые страсти, вы снова

будете резать меня?

Согласен. Но лишь – по живому.

5

Меня узнать могли бы по глазам,

но ваши зеркала не верят нашим снам.

И в этом мире, полумёртвом, полузлом,

искусства участь – только символ, только стон:

"И снизу лёд, и сверху,– маюсь между"...

Как не понять Поэзию умом,

так не вместить её свободу и надежду,

любовь и связь единую раздвоенным сердцам.

Пой – ради Бога – не оспоривай глупца.

1989 – 1999

ЭНЕРГОНОСИТЕЛЬ

    А.Башлачёву

1

Я магнитную ленту купил.

Я без претензий, что шумы и помехи:

продавец предупредил.

За наше знакомство

я – деньгами, а ты заплатил...

Я без претензий!

И ты знал заранее: шумы кругом и помехи.

Творец предупредил.

1989

2

Красным сердцем своим отвлекая Быка,

ты неравную схватку затеял...

Три мешка с нашей болью и злом

ты с собою в Великую Печь уволок.

1990

ЗВЁЗДНЫЙ РЕБЁНОК

  В.Цою

Дом стоит, свет горит.

1

Выбор, сделанный нами,–

ясность и тайна

песни простой:

поётся судьбой.

2

На стыке созвездий, на сломе эпох –

кромка тысячелетий. В озере снов –

нагромождение льдов,

капканы и сети, убой и улов...

3

Встреча перенесена.

Последний страх исчез.

Всё шло к тому:

закон не дал осечки.

Разбиты домики,

игрушки спать легли.

Спокойного сна.

Старики детей хоронят.

Ночь смешнее и выше дня.

4

Между прошлым и будущим – замерло слово.

Осыпаются листья, страницы и годы...

Мы расходимся, чтобы

немного спустя встретиться снова.

1989 – 1999

ЗОВ

1

Понять художника может только художник:

любить Творца может только творец.

И "всё для людей!" – лозунг безбожный

и бесчеловечный. Скорей же, скорее, конец,

рассекающий узы правды земной,

приди к нам –

дай волю любви и творческим снам!

Кончается ночь одиночества, друг:

за ставшей прозрачною смерти стеной

зовёт нас высокое пламя с тобой

умирать – воскресая.

Смелее, смелее – за разума круг

порочный!

Будь сильным – стань как дитя:

стань рыцарем-птицей –

и рви цепи мира шутя:

веселиться –

отныне наш долг!

И Новое Небо готов уже встретить Восток...

 2

Время, в котором

вышли на волю поэты

из запретов XX века,–

время, где их не читают.

Благодатное время,

в котором жил Мень!–

проклятое время,

в котором погиб

пророк от руки фарисея.

И снова на стыке веков

мир застыл перед выбором и

зависит от чтения книг...

3

За веком век, за словом слово,

как строится храм или стих,

нам открывается Лик

Твой, Россия...

О, скоро ли, скоро –

прозрачною синью –

в пред-верие Нового Неба –

Земною Невестою Божего Сына –

Златоосенняя Дева –

Вселенская Церковь –

Предтеча в Конце Веков –

в сердцах разольётся премудрою лирой

примиренья, полётом святым

Икара... О, скоро ли Ты

в наших душах взойдёшь, Роза Мира...

1994 –1997

КРЕСТ ЛЮБОВНЫЙ

   М. Цветаевой

1

Вновь я видел весну во сне,

но проснулся... Впервые живу наяву я!

Это ты подарила мне

бесконечную жизнь одного поцелуя.

2

Перевёрнутый свет

охлаждающих лет,

пересоленный снег

перекрёстков дорог:

белым – тёплые дни,

ибо мир справедлив;

чёрным – боль по любви,

ибо Бог не жесток.

3

В дом любовь не приносит покоя и счастья:

подобий рая нам не даёт,– в зное страсти

лукавом, под непрочною крышей земной

задыхаясь,– но дышит, где хочет,

и дыханье её непорочно!

Высота её – Бог, поперечина – боль.

4

И даже едкая печаль

не смоет в памяти тот миг,

когда любовная мечта –

превыше звёзд, миров иных!–

тебя провидела: печать

бессмертия легла на лик –

всей болью слёз земли, с Креста

людской свободой пролитых.

1995 – 1997

НЕВОЗМОЖНО

  И.Анненскому

Вещий дар воспоминанья

тайно тлел в обмане мая...

чтоб стихами прорасти

после сорока пяти.

Осень – золото пути:

мудрость грустного незнанья

и небывшего свиданья

радость. Сад... Пора... Прости...

Плоть не выдержит тех ран!

Явь слаба – горит в огне.

Жизнь вся – лишь стихов обман,

что сбываются... во сне.

16 нояб. 1996

ДОЛЯ

  В. Ходасевичу

1

Для дураков всё мало слов,

а разуму не нужен стих:

так много дел у дураков,

что разума довольно с них!

В песках пустынной суеты

поэзия – глоток судьбы:

как мысль о смерти – ставит крест

на службе тяжким миражам.

Жизнь одинокая есть бред –

и мира любящим сынам

не виден или чужд поэт.

2

Россия кончилась Петра.

А Новая – пока молчит.

Рыдает март: земля мертва!..

И слякоть, ветер и бронхит

мешают верить в солнце дням,

как Гамлету "слова, слова"

мешают Быть; и западня

умам трёхмерным – смерть зерна:

распятый Бог и человек

Воскресший. Умер царский век

двадцатый. Март. Земля черна.

3

Ни водой рассудочной морали,

страстной водкой тоже не унять

Твоего Огня, Отец,– "стихами"

названного здесь, в темнице дня.

Ржавая пустыня предо мною:

чудо ли – державы миражи

вдруг исчезли... и почти без крови!

В трезвости кромешной можно жить...

Можно жить. Но сердце жаждет веры –

и не может разум не рождать

миражей... хотя – одни химеры,

зрительный обман, но мне их жаль...

Жаль не лжи, тем паче – "во спасенье"!

Порожденье, как ни назови,

злых песков – мираж лишь отраженье,

но не здешней – подлинной Любви.

"Счастья нет",– сказал наш царь, наш милый,

самый жизнерадостный из всех

певчих на земле. Сойдя в могилу,

обретает веру человек.

Где же ты, читатель мой... Горим

мы единым пламенем... Во сне

ты духовной жаждою томим,

я похмельем – наяву: нас нет...

Жизни нет, когда мы врозь. Пустыня

победила мир. Сопит унылый

рынок. На устах – песок, простые

выводы: воды, воды... войны ли...

С молчаливым страхом открестилась

церковь от поэзии. И вновь

учит боль терпению: по силам

каждому растущему – любовь.

Долг подземный – почвенная воля –

стон предсмертный – Божий зов: расти!

Вдохновение – не выбор – доля.

Но не верят... Господи, прости...

1996 – 1998

***

Людские глубоки сердца –

не жди ни быстрого ответа,

ни справедливого суда,

ни вдохновенья без труда.

Суть творчества – рождение лица,

достойного стать образом Творца

и славой Третьего Завета.

Но путь – где каждый стих

восстание из пепла...

Пронзительней счастья – миг

возвращенья Домой – и братьев

крылатых объятья...

Страшнее суда – свой

голос из будущего – совесть;

острее стыда – боль

проданного дара за гордость

чечевичных наград... Земной

выбор – тайна. Итог

сокрыт. Из Леты глоток...

И – белый лист пред тобой.

1997

ИКАР

Заблудился я в небе...

Мандельштам

1

Качаешься, свинцовые виски

зажав ладонями – в тиски

меж будущим и прошлым: не дыша,

колеблется восторга омут пьяный,

двоится ум, трезвея и шурша...

А вдруг не вынырнешь, душа,

в который раз – из ямы безымянной?

2

Провалы времени... Но смерти нет нигде:

лишь мыслей круговерть и хлорки дух в воде –

есть ложь в крови и пузырьки в судьбе –

разорванная память о себе...

Сквозь швы, ты видишь, алый воск – любовь,

под плетью несвершённых дел

пролившаяся в омут голубой...

Не ставших плотью – слов пробел

тяжёл, как непростивший взгляд.

Строка жива воспоминанием, как боль,–

Орфей не мог не посмотреть назад!

Икар стал камнем. Память зла.

Стихи сбылись, не перейдя в дела.

3

Твоей обиды стыд и яд

я, время, пью,– лицом назад,

спиной вперёд идя...

Но иногда... как будто на канат

вступив, дышу стихом – спокоен я:

свободный путь не изменить.

Предсмертный жизни вздох зовут

поэзией. Но остывает – копия.

Любя стихи – я полюбил уют.

А тонкая уходит в небо нить...

4

В стуже будней,

словно звёзды, души.

Ужас космоса

и Слова лучик.

Сушит время нас –

смиренью учит:

"лучше уж не будет"...

И не знают люди,

как поэт им нужен,

как он солнце любит!

янв.– апр. 1998

САТИРИК

Я душою Печь топлю:

клином смеха тьму гоню

на свет изящной речи.

Кишат по нашему по дну

в каждом члене ледяные черти.

И, не смея лезть к огню,

тени топчутся толпой,

отравляя разум мой.

Я в зеркало долго смотрел –

и смех мой темнел,

и смерть я узнал:

я жуткое в душу впустил,

в крови растворил –

и, как мог, описал;

и крыльев лишился и сил,

и упал на осколки зеркал.

Дай мне силы, Господи, всё перетерпеть...

Где же Ты... прошу Тебя... ответь...

1994 – 1999

ЧИТАТЕЛЮ

...и судимы были мёртвые

по написанному в книгах.

Апокалипсис

1

Тебя прошу, мой друг:

прости меня, мой милый,

прости за мой недуг

и не пусти в могилу.

С полузвука, с полудыхания

понимаешь – любя.

Не ищу в тебе сострадания:

не ищу, а вижу – себя.

2

Лампа. Стол. По строчкам тихо взгляд скользит.

Вдруг... слеза из сердца за рифмой пробежит...

Высотой покоя озарится жизнь.

Словно стих, играет в капле нашей мир,

вольное дитя,– чистой неги миг...

И я – у ног твоих.

3

... И Пушкина последний взгляд –

не на родных – на полки книг:

"Прощайте, милые друзья..."

Вот Страшный Суд для уз земных.

В безлюдьи мутном милые друзья,

за всё, что понял – вспомнил я,

за всё, что на земле люблю,

за веру в Бога вас благодарю.

1988 – 1999