Рассылка «Перекличка вестников», выпуск № 1314
За тёмной прядью перелесиц, В неколебимой синеве, Ягнёночек кудрявый – месяц Гуляет в голубой траве. В затихшем озере с осокой Бодаются его рога, – И кажется с тропы далёкой – Вода качает берега. А степь под пологом зелёным Кадит черёмуховый дым И за долинами по склонам Свивает полымя над ним. О сторона ковыльной пущи, Ты сердцу ровностью близка, Но и в твоей таится гуще Солончаковая тоска. И ты, как я, в печальной требе, Забыв, кто друг тебе и враг, О розовом тоскуешь небе И голубиных облаках. Но и тебе из синей шири Пугливо кажет темнота И кандалы твоей Сибири, И горб Уральского хребта. 1915-1916 | Коршун Чертя за кругом плавный круг, Над сонным лугом коршун кружит И смотрит на пустынный луг. – В избушке мать над сыном тужит: «На хлеба, на, на грудь, соси, Расти, покорствуй, крест неси». Идут века, шумит война, Встаёт мятеж, горят деревни, А ты всё та ж, моя страна, В красе заплаканной и древней. – Доколе матери тужить? Доколе коршуну кружить? 1916 | Дикое Поле 1 Голубые просторы, туманы, Ковыли, да полынь, да бурьяны… Ширь земли да небесная лепь! Разлилось, развернулось на воле Припонтийское Дикое Поле, Тёмная Киммерийская степь. Вся могильниками покрыта – Без имян, без конца, без числа… Вся копытом да копьями взрыта, Костью сеяна, кровью полита, Да народной тугой поросла. Только ветр закаспийских угорий Мутит воды степных лукоморий, Плещет, рыщет – развалист и хляб По оврагам, увалам, излогам, По немеряным скифским дорогам Меж курганов да каменных баб. Вихрит вихрями клочья бурьяна, И гудит, и звенит, и поёт… Эти поприща – дно океана, От великих обсякшее вод. Распалял их полуденный огнь, Индевела заречная синь… Да ползла желтолицая погань Азиатских бездонных пустынь. За хазарами шли печенеги, Ржали кони, пестрели шатры, Пред рассветом скрипели телеги, По ночам разгорались костры, Раздувались обозами тропы Перегруженных степей, На зубчатые стены Европы Низвергались внезапно потопы Колченогих, раскосых людей, И орлы на Равеннских воротах Исчезали в водоворотах Всадников и лошадей. Много было их – люты, хоробры, Но исчезли, «изникли, как обры», В тёмной распре улусов и ханств, И смерчи, что росли и сшибались, Разошлись, растеклись, растерялись Средь степных безысходных пространств. 2 Долго Русь раздирали по клочьям И усобицы, и татарва. Но в лесах по речным узорочьям Завязалась узлом Москва. Кремль, овеянный сказочной славой, Встал в парче облачений и риз, Белокаменный и златоглавый Над скудою закуренных изб. Отразился в лазоревой ленте, Развитой по лугам-муравам, Аристотелем Фиоравенти На Москва-реке строенный храм. И московские Иоанны На татарские веси и страны Наложили тяжелую пядь И пятой наступили на степи… От кремлёвских тугих благолепий Стало трудно в Москве дышать. Голытьбу с тесноты да с неволи Потянуло на Дикое Поле Под высокий степной небосклон: С топором, да с косой, да с оралом Уходили на север – к Уралам, Убегали на Волгу, за Дон. Их разлёт был широк и несвязен: Жгли, рубили, взымали ясак. Правил парус на Персию Разин, И Сибирь покорял Ермак. С Беломорья до Приазовья Подымались на клич удальцов Воровские круги понизовья Да концы вечевых городов. Лишь Никола-Угодник, Егорий – Волчий пастырь – строитель земли – Знают были пустынь и поморий, Где казацкие кости легли. 3 Русь! встречай роковые годины: Разверзаются снова пучины Неизжитых тобою страстей, И старинное пламя усобиц Лижет ризы твоих Богородиц На оградах Печёрских церквей. Всё, что было, повторится ныне… И опять затуманится ширь, И останутся двое в пустыне – В небе – Бог, на земле – богатырь. Эх, не выпить до дна нашей воли, Не связать нас в единую цепь. Широко наше Дикое Поле, Глубока наша скифская степь. 1920 |
Выпуски близкие по теме: 10, 41, 128, 133, 175, 207, 325, 357, 439, 441, 465, 482, 545, 619, 662, 714, 718, 735, 742, 756, 811, 864, 874, 887, 894, 907, 927, 946, 957, 985, 1001, 1025, 1049, 1060, 1076, 1088, 1158, 1190, 1255, 1266, 1308, 1351, 1368, 1385, 1388, 1397