Константин Волкодав
Непростые отношения христианства и религии

Прежде чем говорить о христианстве и религии, целесообразно вкратце сказать о самом понятии «религии», т.к. в ходе полемики собеседники зачастую понимают под «религией» совершенно разные феномены. Например, до эпохи средневековья термин «религия» имел очень узкий смысл и обозначал богобоязненность, благочестие, поклонение Богу или что-то в этом роде.¹ Религией назывались только конкретные идеи и связанные с ними практики. Позже, примерно с XVIII века, термину «религия» стали придавать широкое и универсальное значение².

Для решения проблемы определения религии мы предлагаем следующие рассуждения. Любая идея в области мировоззрения, социальных отношений и культуры обычно материализуется и внешне выражается посредством каких-либо церемоний, обрядов и ритуалов. Как правило, эти церемонии и обряды следуют за своей идеей в случае её эволюции, но иногда могут и отрываться от неё, замыкаясь в себе. Таким образом, формирование условного «тела» религии происходит аналогично формированию государственных и культурных традиций, т.к. при этом действуют одни и те же законы психологии.

Например, византийских императоров во время каких-либо мероприятий всегда сопровождали воины-копьеносцы (дорифоры). По существу это была не охрана, а почётный эскорт в качестве выражения высшей чести. Христианское понятие о Боге, как Небесном Царе, стало выражаться через аналогичные символы. Например, на Литургии в херувимском гимне³ рисуется образ Бога – Всеобщего Царя, окружённого ангельскими чинами дорифорами. В Библии ничего не говорится ни о каких ангелах дорифорах, эта метафора вошла в христианское богослужение из византийского придворного церемониала.

Со временем подобные внешние выражения идей могут изменяться. В наше время уже нет дорифоров, но отдание высшей чести особо значимым лицам по-прежнему выражается через почётное сопровождение. У римского Папы есть швейцарская гвардия, президентский кортеж сопровождает почётный эскорт из мотоциклистов.

Таким образом, условное «тело» религии – её выражение в социальной и культурной сфере – формируется согласно тем же психологическим законам, что и нерелигиозные феномены, например, искусство. Поэтому можно находить параллели и аналогии религиозных феноменов с нерелигиозными, и это облегчит понимание процессов, происходящих в какой-либо исторической религии.

Также следует принять во внимание тот факт, что по разным причинам к основной идее могут подмешиваться и параллельно с ней сосуществовать другие идеи, паразитические и даже противоположные. Например, цель искусства – само искусство. Если художник начинает думать о коммерции, то он теряет вдохновение и чувство прекрасного⁴. Аналогично в христианстве одними из фундаментальных являются идеи нестяжательности и смирения: «не можете служить Богу и маммоне», «даром получили, даром давайте», «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Мф. 6:24; 10:8; 20:26) и т.п. Но историческое христианство даёт множество примеров, когда христиане были всецело поглощены жаждой власти и богатства.

Что же происходит? Почему христиане очень часто живут совсем не так, как учит их Св. Писание? Кстати, то же самое можно сказать и об иудеях, мусульманах и буддистах. Этот вопрос иногда задают атеисты, но больше всего он волнует самих верующих.

Митрополит Сурожский Антоний (Блум) рассказывает на эту тему очень примечательный случай. Однажды он проводил трёхдневные беседы о духовной жизни для группы студентов, которые готовились стать священниками в Англиканской Церкви. На заключительном собрании один из студентов от имени других при всех преподавателях поставил вопрос: «Как нам вновь найти ту веру, которая привела нас в богословскую школу и которую богословская школа разрушила?» Вот каково положение. Вот где острие меча! Это ключевой вопрос для судьбы современного христианства!

И Дарвин, и Сталин собирались стать священниками, но церковное учебное заведение разрушило в них веру, и они стали воинствующими атеистами. Подобных примеров так много, что невозможно отнести всё это лишь к частным случаям и исключениям. В конце XIX – начале XX века в России был расцвет богословия: многие достижения церковной науки остаются непревзойдёнными до сих пор. Однако четыре Духовных Академии и сотни Семинарий погубили веру во многих своих выпускниках. Атеистическая революция 1917 года была бы невозможна без активной поддержки выпускниками церковных учебных заведений.

В Библии некоторые регионы, страны и народы иногда характеризуются как будто это один человек. Употребляя такую же метафору, можно задать кардинальный вопрос англиканского студента уже в масштабе всей Европы: «Как Европе вновь возродить ту веру, для лучшего понимания которой христиане полторы тысячи лет создавали богословие и учреждали богословские институты? Почему эти богословские институты разрушили веру и привели Европу к атеизму?» Где была скрыта мина замедленного действия? Может быть, причина в том, что греческие богословы пытались изложить Откровение на языке античной философии? Или причина в западной схоластике, также пользовавшейся логикой Аристотеля?

В самом деле, страны с «молодым» христианством, такие как Гана или Самоа, отличаются искренностью и живостью веры. Никакого кризиса веры и тем более атеизма там нет совсем. В то же время в Европе, с её двухтысячелетней христианской историей, доминирует атеизм.

Скорее всего причина этого не столько в богословии и не столько в превращении христианства в религию, сколько в измене фундаментальным принципам христианства. Очень часто внимание христиан акцентировалось на этике и нравственном совершенстве: как стать лучше, справедливее, воздержаннее и добрее. Но всё это не является той великой целью, ради которой Бог сотворил человека. Основной посыл христианства заключается в том, что Бог стал Сыном человеческим для того, чтобы человек сделался сыном Божиим. Разные св. отцы формулировали эту идею немного по-разному, но смысл именно такой⁵. То есть Творец, будучи Богом онтологически, призывает человека стать богом по благодати. Человек был сотворён по образу Божию и по подобию, чтобы достичь не только нравственной, но и личной связи со своим Творцом.

Поэтому центральный нерв христианской жизни – это ощущение Бога и живые отношения с Ним⁶. Буквально об «осязании» (ψηλάφηση) Божества проповедовал ап. Павел⁷ (Деян. 17: 27).

Хотя ощутить Бога можно и вне религиозного контекста, но элементы религии либо сразу же за этим следуют, либо присутствуют как фон, предпосылка (background). Например, в житии католического священника святого Кюре из Арса⁸ повествуется такой случай. Приходя в свою деревенскую церквушку, он заставал там старика крестьянина, который часами сидел, по-видимому даже и не молясь. И как-то священник спросил старика: «Что ты здесь делаешь, часами сидя в церкви? Я заметил, что губы твои не двигаются в молитве и пальцы твои не бегают по чёткам, ты просто сидишь и смотришь прямо перед собой. Объясни мне, что происходит?» И старик ответил с улыбкой: «Я на Него гляжу, Он на меня глядит – и нам так хорошо друг с другом!»

Другой характерный пример приводит митрополит Сурожский Антоний. К нему в храм пришёл человек передать посылку одной из прихожанок. Он был убеждённый атеист и хотел прийти после богослужения, но пришёл слишком рано. Потом после службы он остался и обратился к священнику с вопросом: «Что происходит у вас в храме? Я пришёл сюда, зная, что Бога нет, зная, что всё это выдумки. Но я просидел часть службы, и меня что-то поразило. Мерцание ли это свечей, пение или что-то другое?» Священник ему ответил: «Если бы вы были верующим, я бы сказал, что это Божие присутствие. Но если вы знаете, что Бога нет, то я ничего не могу сказать.» Он тогда подумал и сказал: «А можно мне прийти как-нибудь, когда в этом храме не будет никого, когда и вы уйдете, чтобы ничто не влияло на меня? Я хочу побыть один, посмотреть и учуять, есть ли здесь что-либо или просто пустота, пустое помещение.» Он приходил несколько раз и потом сказал: «Я не знаю, есть ли Бог, но точно знаю, что здесь что-то есть, потому что когда я один в храме, я чувствую какое-то непостижимое для меня, непонятное присутствие». Этот неверующий человек сумел почувствовать то, чего часто не чувствуют верующие, посещающие храм регулярно.⁹

С одной стороны, и верующий крестьянин и атеист смогли ощутить Бога в пустом храме. И богослужение, и религиозное образование, и богословие, и обряды им бы только помешали. С другой стороны, они ощутили Бога именно в храме, а не в музее, театре или университете. Благодаря богословию и литургической традиции возник этот храм, как место встречи с Богом. Богослужения в нём стали тем фоном, предпосылкой, благодаря которому стало возможно почувствовать Божие присутствие и в тишине пустого храма.

Все эти примеры показывают, что христианство не тождественно религии, но при попытке отделить одно от другого есть риск потерять нечто существенное, важное. Однако ревизия исторического христианства необходима ради очищения от всего наносного и чуждого ему. Дно кораблей обрастает моллюсками, которые увеличивают трение корабля о воду. Из-за этого корабль теряет скорость и понапрасну тратит горючее. К тому же обрастания отяжеляют корабль¹⁰ и увеличивают его осадку. Поэтому периодически корабли ставят в док, скребут, чистят днище и красят. Нечто подобное требуется и христианству.

Например, в православной Церкви давно назрела ревизия богослужебных текстов. Зачастую прихожане не понимают в полной мере того, что они слышат на богослужении, вследствие архаичности языка. Некоторым нравится такая ситуация, и своё непонимание они делают даже сакральным. И они счастливы в своём неведении. Если же сделать перевод и объяснить смысл этих текстов, то христиане придут в ужас и сделают печальное открытие: за две тысячи лет корабль Церкви оброс не только огромным количеством балласта, но в этом балласте находится ещё и много еретического и чуждого христианству.

Например, множество песнопений византийской эпохи содержат молитвы о даровании победы императору над варварами. Под варварами византийцы понимали всех иностранцев, в том числе славян. И Византия многократно воевала со славянами, православные христиане воевали с православными христианами. Это трагично и полностью противоречит Евангелию. И потом Византийской империи нет уже почти шесть веков, так что нет никакого смысла молиться за несуществующего императора. Однако, в Греции эти песнопения мумифицировались и повторяются до сих пор в своём неизменном виде.

Кроме того, почти все церковные гимны написаны монахами. И это накладывает отпечаток на то, каким образом написаны гимны, каким святым даётся предпочтение и какие взаимоотношения они проповедуют. Но главная проблема в том, что значительная часть монашества явно или латентно находилась под влиянием идей неоплатонизма и оригенизма. Поэтому в церковных песнопениях акцентируется внимание на оригенистической Экклесиологии¹¹. Неоднократно церковные соборы осуждали Оригена, однако его учение в той или иной степени снова возрождалось в монашестве.

В заключение ещё раз отметим, что центральный «нерв» христианства – это ощущение Божьего присутствия. Оно зависит не от образованности, не от теоретического знания, и даже не от количества постов и молитв, а от того, открывается ли человек Богу, устремляется ли к Нему всей душой. Религиозная составляющая в христианстве может быть как благотворной, так и вредоносной. Поэтому каждый религиозный феномен необходимо рассматривать отдельно.