Панорама православного храмостроительства в Латвии

I.
Предисловие

«В какой чудесной стране мы живем, где каждый камень свидетельствует о балто-славянских исторических, бытовых, культурных контактах...»

Борис Инфантьев¹

Культурная среда Латвии подобна «ткани», в течение столетий прочно сотканной из множества связей. Эта «культурная ткань» беззащитна перед ножницами глобализма, стирающего все отличия местных культур. Формообразующим фактором культурной среды является архитектурный контекст. При повреждении архитектурной формы деградирует культурное пространство. В наши дни опасность исходит от самих носителей культуры. Мы не всегда осознаем значение ценностей, которыми владеем, часто не знаем, что и как сохранить, поэтому вопрос изучения региональных культурных пространств по-прежнему актуален, и Латвия в таком аспекте очень интересна.

Православное зодчество Латвии до сих пор не систематизировано. Впервые описание церквей Лифляндии было выполнено православным духовенством по распоряжению Рижского архиепископа Арсения в 1896 году ². «Выборка изъ сведений» была доставлена Императорскому Московскому археологическому обществу. В 1939 году православные церкви Латгалии по поручению Синода ЛПЦ описал С.П.Сахаров³. Эти исследования имели историко-статистический характер, архитектура храмов не рассматривалась. В советское время многие храмы имели статус памятников культуры, но в сферу интересов архитектурной науки той поры они не попадали, до провинциальных храмов на периферии православного ареала очередь так и не дошла. В 1979 году с участием российских коллег в Латвии была проведена инвентаризация предметов сакрального искусства, но внимание исследователей привлекли в основном иконы, утварь, сокровища книжницы Гребенщиковской старообрядческой общины, а не архитектура наших храмов. Храмы не были научно описаны.

Первая попытка культурологически охарактеризовать православное наследие Латвии была предпринята в 1993 году. Реферат о православных храмах был прочитан архитектором Я. Зилгалвисом на научной конференции в Польше. Конференция была посвящена политике русификации на западных рубежах Российской Империи⁴. Тема конференции определила акценты реферата, который был сильно политизирован. Cтроительство православных храмов рассматривалась автором как результат «намеренной и коварной религиозной русификации Лифляндской губернии», в результате которой якобы происходил механический перенос на балтийскую почву формальных стилистических направлений, популярных в России, но совершенно чуждых местной культурной среде, неприемлемых для латышского менталитета. При этом творчество выдающегося латышского зодчего Яниса Бауманиса в реферате не получило должной оценки. Признавая явный факт взаимодействия культур, автор реферата ошибочно трактовал общехристианские традиции, например, композицию храмов «кораблем», присущую зодчеству всех ветвей христианства, а также проповеди, церковное пение как заимствования православным искусством высококультурных лютеранских обычаев, что явно не соответствует реальностям и истории православных богослужений. Сравнивая более насыщенный у православных и более сдержанный у лютеран декор храмов, автор искал истоки этих тенденций только в рациональном характере жителей и природной среде региона. Символические смыслы архитектурных форм в реферате не рассматривались. Сегодня с таким односторонним и необъективным взглядом на сакральное наследие нельзя согласиться.

Прошло почти 30 лет. В результате новых исследований⁵ ликвидированы многие «белые пятна» в истории Православия в Латвии. Сотрудниками Инспекции VKPAI выявлены памятники православной архитектуры в нескольких регионах⁶, впервые опубликованы описания сакрального наследия Риги⁷. Появилась возможность реконструировать культурологический фон, на котором складывался своеобразный феномен храмостроительства в нашем регионе.