Иеромонах Василий стоял в большом пятне света. Холодный мрак просторной пещеры сгущался вокруг пятна. Свет падал откуда-то сверху, но вот откуда именно, он так и не мог понять. Сколько ни пытался.
Свет падал не только на отца Василия, но и на большое каменное возвышение, перед которым тот стоял. Каменное возвышение, ровной четырехугольной формы, казалось большой могильной плитой. Но это была не могила, это был самый настоящий церковный алтарь. И на нем, как и положено, лежал свернутый Антиминс. Рядом стояла Причастная Чаша. Лежало Евангелие.
На торцевой части плиты-алтаря были выдолблены загадочные фигурки рыбок. Символ начала и конца земной церкви. Так отцу Василию сказал ангел последних времен.
Иеромонах Василий смотрел на каменный алтарь и размышлял о современных коммуникациях:
Да, современные коммуникации ему нужны. А их не будет без этого бесовского электричества. Как он вначале обрадовался: будем, словно древние отцы церкви, при свечах и лучине. А теперь что?
Теперь он чувствует себя довольно беспомощно, без электричества и Интернета. Компьютер имеется, Виктор приволок, но что от него толку, без света. А будет свет, заработает ли Интернет, пусть даже самый беспроводной, в этой дикой аномальной зоне – это очень большой вопрос.
Знать бы более точное время наступления мировых бедствий и время прихода царя. Возможно, мысли бы тогда совсем не о свете и Интернете были бы. А о другом: как бедствия в пещерах пересидеть, а потом достойно встретить грозного царя.
Увы. Никаких откровений от ангела пока не было. Но мало ли, как повернется. Ток нужен…
Мысли отца Василия переключились на нового краснокутовского попа, из антихристовой церкви, что уже прибыл и почти две недели живет в Черноморке. Более того, он знал, от Пастуха, что зовут нового батюшку отец Иван и что он не на очень хорошем счету у епископа. И это было очень хорошо.
Дух антихристов не до конца поглотил душу нового священника, раз не на хорошем счету, – решил иеромонах. – Есть шанс, открыть глаза на истинное положение вещей в церкви. Если поп до него доберется… Да, поп будет не один.
От того же Пастуха он знал, что со дня на день к отцу Ивану должен приехать человек с города, его старый друг. По приезду они должны выдвинуться в Красный Кут. И вот за этим надо проследить особо…
Так, Пастуху на этот счет, послушание дано. Неплохо бы, конечно, узнать их духовное состояние. Воины ли они Христовы, или так, сопли либеральные. Впрочем, какие могут быть воины в нынешней церкви, да еще и в этой епархии?!
Отец Василий едва не расхохотался, но сдержал себя:
Смеяться грешно. Я сам еще вчера был в этой же церкви, пока Господь молитвами царя мне глаза не открыл… Пастух, Пастух, – попытался переключиться отец Василий, – хороший мужик, сделает все как надо. Еще и поиспытывает их, какую-нибудь напасть нашлет. Молитвами грозного царя, конечно.
Да, Пастух может. В прошлом он крепкий колдун был. Семь колов в него бесы забили. Пять я вытащил, еще два остались. Но мне они пока не по силам…
Его размышления прервали шаги. Возле дальней стены смутно возникла массивная фигура. Быстро приблизилась. Вступила в круг света:
– Молитвами святых отец наших, молитвами грозного царя, – сказала возникшая фигура низким, густым басом.
– Аминь, – отозвался отец Василий тихим, как бы умирающим голоском и добавил, –царь грядет, брат!
– Воистину грядет, отче – радостно прогремело в ответ. Фигура склонилась перед Василием, держа руки лодочкой, – благословите.
– Бог благословит всех нас, святым грозным царем, – тихо ответил Василий и добавил, – да погибнут нечестивые еретики вместе со своим лжепатриархом и антихристом.
– Аминь, – ответил вошедший и распрямился. Он был высокого роста и довольно могучего телосложения. Его широкоскулое монголоидное лицо чем-то неуловимо напоминало лицо водителя-корейца из Алексеевки. Только было разве что добродушнее на вид и гораздо моложе. Звали вошедшего Виктор: «правая рука» иеромонаха Василия.
– Гришка чего-то запаздывает, – не то вопросительно, не то утвердительно сказал отец Василий.
– Кирюшку убило, током, когда генератор пытались запустить, – ответил Виктор и вздохнул, – хоронят по своему бесовскому обряду. Сокращенный вариант. В барабаны я им бить запретил. А без барабанов у них быстро, как у иеговистов. Так что сейчас Гришка подойдет, - он вздохнул, - а Кирюшку все ж жалко, хороший мужик был.
– Мужик? – отец Василий строго посмотрел на корейца, – Виктор, о чем ты? Он же нелюдь. Без Образа Божьего внутри. А ты говоришь: мужик, жалко. Этак мы всю нечисть жалеть начнем. Так и до геенны недолго… Мужик… Обычные земляные бесы. Может, для него напротив благо умереть, на дело Божие работая. Может, Господь его там и примет. И от личины бесовской избавит.
Понимаешь, Виктор, в наших делах мирская жалость неуместна. Вот яркий пример: вспомни, как грозный царь багром жидовствующих топил. Лично, понимаешь, лично! – отец Василий воодушевлялся с каждым словом. – Лично топил еретиков! Спасал их от вечного ада, через земные временные муки. Но кто поймет деяния помазанника Божьего, грозного царя. Они?! Вся эта либеральная масонская свора, начиная от Карамзина?! – Отец Василий внезапно осекся, вздохнул, – а ты говоришь, Кирюшка, мужик.
– Да, простите, отче, – сказал кореец, – слаб я, грешен. Постоянно забываю, что они не люди.
– Бог простит, брат Виктор, – благодушно ответил Василий. – Я вот о чем думаю… это до чего ж мы дошли, православные, что Господь из земляных бесов, как из камней, новых детей Авраама воздвигает. Если мы, гордо именующие себя христианами, не боремся с жидовским игом, то тогда это за нас гномы сделают. Нам в посрамление! – отец Василий вновь воодушевился, – да, да, да, нам в посрамление!
Они, гномы, и будут этими камнями, об которые, даст Бог, жиды все свои ядовитые зубы обломают! Но нам-то срам какой! До чего дошли, в церкви на святом престоле – антихрист! Епископы, игумены; все его слуги. С утра до вечера только о деньгах и карьере думают; о чем угодно думают, только не о Христе! И как хищные волки стригут христово стадо. И плач, по земле русской, плач! – отец Василий быстрым движением закрыл ладонями лицо, как бы намереваясь рыдать, но передумал. – Ничего, Господь не оставит Святую Русь, царь уже в пути, – торжественно закончил он.
– Аминь, – тихо сказал Виктор.
– Аминь, – отозвался иеромонах и сказал с укором, – а земляных жалеть не надо. Жалостью, брат мой, вымощена ныне дорога в геенну огненную.
– Отец Василий, – Виктор преданными глазами смотрел на иеромонаха. – А мне сегодня бес под утро явился, в образе моего бывшего сектантского надзирателя… Был у нас один такой.
– Ну и чего? – голос у отца Василия вновь стал тихим и умирающим, казалось, он потерял интерес ко всему.
– Сделал, как Вы учили. Написал имя надзирателя на листке бумаги, положил под святой крест и сотворил молитву Господу, дабы Господь, по молитвам грозного царя, отправил беса обратно в ад. И представляете, помогло! Бес раздулся от злобы, потом взял да лопнул. Только в келье завоняло.
– Слава Богу, брат Виктор, – устало отозвался отец Василий. – Да, что там у нас с генератором?
– С генератором у нас следующее…
Кореец не договорил. Раздалось частое сухое покашливание. Это появился Гришка. Его можно было принять за карлика, лилипута – ростом с ребенка, но необычайно широкий в плечах. С непропорционально большой головой и лицом от глаз заросшим густым волосом, переходящим в окладистую бороду.
На голове у Гришки была красная вязаная шапочка. Если не считать ее, вся остальная одежда на нем имела подчеркнуто фольклорный вид. Он был в красной рубахе навыпуск, поверх рубахи темно-коричневый кафтан, штаны-шаровары такого же цвета и начищенные хромовые сапоги.
Подойдя вплотную к отцу Василию, он протянул свою широкую кряжистую руку ладонью вверх. На ладони лежал небольшой и блестящий металлический диск. С одной стороны, сбоку, в диск была вставлена трубочка и такая же трубочка выходила с противоположной стороны. Протянув диск иеромонаху, Гришка заговорил, странно выворачивая слова:
– Дырки-мочилки, отче Ва-а-силие, бла-а-агословите рыбку.
– Молитвами грозного царя, который грядет, - серьезным голосом произнес Василий и даже перекрестил «рыбку», - да благословиться сей святой образ против ига жидовского…
Отец Василий замер. Издалека долетела приглушенная барабанная дробь. Ей ответила еще одна. И еще.
– Что?! – взвизгнул отец Василий неожиданно тонким голосом. – Я же запретил!
– И я им запретил! – воскликнул Виктор.
Иеромонах и его «правая рука» кинулись к выходу из пещеры.
– Булки-бублики, – громко сказал Гришка и поднес к губам диск, словно бы намереваясь подуть в трубочку. Постояв так несколько секунд, он с неожиданной скоростью кинулся вслед за людьми, проворно перебирая короткими ножками.