Утро было такое же тоскливое, свинцово-серое, как и вчерашний день. Стражи выглядели утомленными. Клен сообщил нам, что здешняя почва ужасно твердая и совершенно мертвая. Отдыхать в «древесном облике» тут невозможно. Одно пока радует; отсутствие духов с кургана.

Быстро перекусив, тронулись в путь. Через час, полтора, мы достигли невысокого и длинного холма. Холм чем-то напоминал земляной вал. Когда мы на него поднялись, нашим взорам открылась широкая низина, со всех сторон огражденная такими же земляными валами. Низина напоминала просторный и неглубокий котлован. В котловане были домики, те самые, небрежно сложенные кучки камней и плит, что я видел с вершины холма и принял за входы в шахты. Я насчитал шесть «кучек».

– Тут живет серый народ, – пояснил нам Белодрев, – родственники Юппи. Живут они под землей, в норах. А над входом в нору ставят свои домики. Больше как знак, что место это занято. Обычно серый народ так не живет. Он предпочитает соседство с вами, человеками. Здесь те, чьи жилища были по разным причинам разрушены. Так что человеков вряд ли они любят. Плюс еще воздействие пришельцев с кургана.

– Познакомимся поближе? – спросил Капитан. Белодрев кивнул, в знак согласия.  

Домики, или «кучки», были разбросаны по всему котловану. Ближайшая «кучка» была буквально у нас под ногами. Оставалось только спуститься со склона, что мы и сделали. Вблизи домик-кучка напоминал хаотическое нагромождение серых пористых плит, камней, досок, ветоши и пучков соломы. Мы остановились напротив предполагаемой двери. Скорее всего, дверью здесь служил покосившийся деревянный  щит, с остатками неприятной багровой краски. Щит был отставлен в сторону, виднелся вход в нору.

Хозяина нигде не было видно. Только чувствовалось, что он где-то здесь. Чувствовалось по напряженной атмосфере, казалось, будто все здесь говорит нам: идите, чего встали, не трогайте нас, наша хата с краю. Очень скоро мы услышали раздраженное шипение, будто с нами заговорила обозленная чем-то кошка:

– И с-сдесь попы! И с-сюда добралис-сь!.. Нет-с, попов нам не надо!

– Это и есть серый народ? – спросил отец Иван.

– Они и есть, – ответил Пестрый.

– А откуда он знает, что я поп?

– Чует, – сказал я.

– Видимо, жил при храме, – предположил Капитан, – а потом что-то выгнало. Вот и обида на попов.

– Что-то выгнало, уж не святая ли вода? – спросил я с инквизиторской ноткой в голосе. Мне вдруг ярко вспомнилось наше молитвенное противостояние одному известному колдуну. Странно, что вспомнилось. На холме у стражей, среди обилия впечатлений, даже недавняя жизнь, по приезду к отцу Ивану, почти не вспоминалась.

Я продолжил:

 – А если святая вода или церковная служба мешает, то какие же они серые, они темные тогда. Те же бесы. Может ниже иерархией, чем бесы с кургана, но те же.

– Не все так просто, – возразил Клен. – Серые не выносят большого присутствия человеков, хотя и тянутся к вашим домам. В этом у них противоречие. Поэтому они предпочитают больше уединенные жилища. И прямой свет они не выносят. Мягкую, что ли, теплоту любят… Не знаю, как правильно сказать… Полусвет, полумрак… Ну а когда их место проживания перестраивают, это для них катастрофа.

– А, догадываюсь, – сказал отец Иван. – Скорее, какой-нибудь храм был полу-действующим, или вовсе закрытым. Потом храм открыли, отремонтировали, повалили толпы народа и… Да. У нас таких серых почитают за бесов.           

– И демонов лес-с-сных нам не надо, – продолжил серый кошачьим голосом. – С-с-слишком много от них пустых лживых обещаний и проблем. Нет. Никого не надо. Дайте с-спокойно жить. Не лезьте в нору.

– Чем же тебя попы обидели, братец? Почему прячешься? – спросил отец Иван.

– Попы в ш-шикарных тачках ес-сдят, а меня с-с чердака, с-сиротку, выперли.

– У меня нет шикарной тачки. И вообще машины нет. Только велосипед.

– Ха-ха-ха, нет маш-ш-шины, так я и поверил!

Голос переместился под землю, но звучал по-прежнему отчетливо:

– Лицемеры. Маш-ш-шины нет, дом есть: больш-шой, двухэтаж-ш-ный… Подайте на храм! Хе-хе! Лицемеры. Что-что, а капус-сту рубить вы вс-се умеете. Только мы с-снаем Боженьку, вс-се ос-стальные дураки. Только у нас-с любовь. А мы ее с-са деньги вам. Хе-хе. С-слышали и видели. Да, я с-с чердака вс-се видел. Любовь. А таких, как я, кушаете. А теперь вот демонов привел. Нас-с мучить…

Ишь ты, слова какие знает. Лицемеры, капуста, шикарные тачки… Умник, е-мое. – Таинственный серый с кошачьим голосом вызывал во мне все большее раздражение.

– Мы не демоны! – воскликнул Пестрый, – друг, не бойся, покажись. И мы дальше пойдем.

– Вот и с-ступайте дальше!

Голос переместился еще глубже под землю:

– Говорил мне дедушка, опас-сайс-ся лесных жителей. От них вс-се наши беды. А дедушка с-снал жис-снь… Явилис-сь. С-ступайте. Сейчас хозяева придут. Вам мало не покажетс-ся…

Голос ушел еще глубже и теперь звучал глухо и неотчетливо, пока не пропал совсем.

 Хозяева, значит, главные бесы, – подумал я и тут же вспомнил облако, состоящее из мерзких тварей. Внутри похолодело, – вот, гадина кошачья, как бы не сдал нас своим хозяевам!

– Идемте, – сказал Белодрев. – Жалко, что не удалось вам показать серый народец… Бедные, больные создания. Сильно их пришельцы обработали.

– Это точно, – подтвердил я. – Про попов так говорил, будто он тут Московский комсомолец читает. 

– Давайте все-таки пересечем их селение, – предложил Пестрый. – Может, кого увидим. Нам и так на ту сторону.

– Как бы духи с кургана не явились, – Клен беспокойно посмотрел на север.

– Если явятся, все равно далеко не уйдем. Идемте, – Белодрев махнул рукой.

– Ну вот, – сказал Капитан, – а Отшельник нам рассказывал, что вы не авантюрные существа.

Двинулись по дну котлована к восточной гряде холмиков, держа курс на следующий домик. Прошли где-то полпути, как откуда-то, из какой-то не то ямы, не то расщелины выскочила гибкая серая тень, и глумливо раскачиваясь, громко прошипела в нашу сторону:

– Идут с-с-служители лилипута. Идут с-служители лилипута…

– Вот он, серый, собственной персоной, – сказал Белодрев.

Серый напоминал большую кошку, размерами, приблизительно, с крупную рысь. Насколько он походил на Юппи, определить в сумерках было трудно.

– Почем нынче ваш-ш лилипут! – продолжал издеваться над нами серый. – Ваш-ш маленький распятый лилипут вас-с не с-спас-сет с-сдесь. Его нет, лжецы… 

– Нет, это уже слишком, – сказал отец Иван и отвернулся. – Это совсем не смешно.

– Да он богохульствует! – воскликнул я. – Он называет Воскресшего лилипутом! Вы слышите?!

– Он болен, – возразил Капитан.

– Нет, он не только болен, он еще и заразен!

Меня охватила ярость. Вспомнилось (и так ярко-ярко), как кидались на нас бесноватые, когда мы колдуну молитвенно противостояли. И тоже проклятия изрыгали.

– Из-за таких тварей! – закричал я, – что в этом мире, что в нашем – разгул сатанизма, бардак, апостасия!

Я быстро нагнулся, схватил камень и яростно запустил в серого. И не попал. В последний момент на моей руке повис Капитан, так что камень полетел далеко в сторону. Серый с визгом кинулся к домику.

– Дима, ты что! Это же безобидное создание!

– Узнаю борца с антихристом, – отец Иван ухмылялся в свою черную бороду.

– Но он богохульствовал, он оскорблял Бога! – воскликнул я.

– Он не оскорбил Кон-Аз-у… – сказал Белодрев. – Как невозможно облить грязью Солнце, так и невозможно оскорбить Кон-Аз-у... Так что беспокоиться не о чем… Это действуют пришельцы с кургана, или это место. Это плохо. Нам надо уйти.

– Да, все верно, – я бессильно опустился на корточки, кружилась голова, – действительно, не знаю, как что-то нашло на меня. Эти проклятые сумерки, что ли, действуют… не знаю.

– Дима, – отец Иван подмигнул мне, – все нормально, маленькое искушение. Идем.

Серый добежал до своего домика, и все так же истошно вопя, стал стучать в какую-то железяку. Пришлось стремительно покинуть котлован. Обойдя его, по северной стороне, двинулись прежним маршрутом. На юго-восток.