– Идемте ко мне в келью, что стоять-то, – продолжил полнолицый человек с самой теплой нотой в голосе и сделал нам пригласительный жест.

Мы оказались в длинном полутемном коридоре. Где-то впереди тускло горела электрическая лампочка, словно маяк.

Внезапно я понял, откуда взялись все эти катакомбы:

Это же так просто – если на вершине холма стояла станция ПВО, что просвечивала своими радарами далекий турецкий берег; то здесь, под холмом, у военных были подземные коммуникации. Их-то и занял отец Василий…

Дойдя до конца коридора, мы уперлись в стену. На стене, прямо над нами, висела большая икона, изображающая Страшный Суд. Под иконой была нарисована «рыбка» (точно такая же, как в ограбленной краснокутовской церкви). Свет единственной электрической лампочки падал прямо на икону и на «рыбку». Встав под икону, напротив «рыбки», полнолицый человек надавил руками на стену. Ровный квадратный кусок стены, размерами с небольшую дверь, плавно и бесшумно поехал вглубь.

– Умеют же делать, земляные черти, – небрежно бросил нам человек в черном подряснике.

Вошли в следующий коридор, освещенный уже гораздо лучше. Полнолицый толкнул дверь: толстая каменная плита послушно поехала назад и с легким костяным стуком встала на место. Теперь сзади нас была сплошная стена.

 Да, явно не военные делали, – подумал я, – работа гномов. Кого ж еще? С такими дверьми можно держать любую оборону… 

– Добро пожаловать в катакомбный монастырь во имя Апостола и евангелиста Иоанна Богослова, – торжественно сообщил нам полнолицый человек и пригласил жестом следовать дальше, по коридору.

Первые метров тридцать коридор был сплошным и напоминал не столько «монастырь», сколько тоннель метро. Над нашими головами, по левой стене, змеился черный кабель, а в лицо нам еле заметно дышал теплый подземный ветер, пахнущий чем-то техническим, кажется соляркой. Наконец, справа от нас показался большой проем. За проемом виднелась просторная пещера с каменными скамейками. Пещеру освещал тусклый, непонятно откуда струящийся полусвет.

– Это у нас Царская Палата, – гордо сказал нам наш провожатый.

Шагов через десять, с другой стороны коридора, нам открылся еще один проем. За ним также находилась пещера. Но в ней все утопало во мраке.

– А тут у нас трапезная.

Нам как будто проводили экскурсию. Отец Иван даже хмыкнул, но ничего не сказал. Дошли до винтовой лестницы. Коридор уходил дальше и терялся во мраке. В глубине коридора одиноко горела единственная лампочка. Но она не могла развеять тьму.

– Там у нас кельи для… в общем, хозяйственные постройки, шахта, генератор, все системы жизнеобеспечения, – сказал полнолицый…

Все верно, все, как Топ рассказывал. Только про кельи для гномов наш провожатый постеснялся сказать, оно понятно – нелюдь…

– Монастырь может быть полностью автономным, – продолжал полнолицый, – мы тут как никак целую зиму перезимовали… Прошу.

Поднялись по винтовой лестнице наверх. Здесь тоже шел коридор, но только в одну сторону, и в нем было гораздо больше света.

– Тут у нас кельи для людей, – сообщил нам наш провожатый.

Дойдя до конца коридора, мы поднялись еще по одной короткой лестнице и буквально уперлись в узкий проход в стене.

– Узок путь в Царство Небесное, – прокряхтел полнолицый, протискиваясь в проход. Следом вошли мы. И оказались в небольшой, но уютной комнате – келье.

Келья представляла собой пещерку, освещенную приятным, немного рассеянным дневным светом. Свет падал непонятно откуда (не было ни окон, ни каких-либо отверстий); казалось, свет просачивается прямо сквозь стены.

В келье стоял топчан, стол; был даже компьютер и роскошная настольная лампа с зеленым абажуром. Сразу за столом возвышался деревянный иконостас. У основания иконостаса я увидел небольшую полку. Полку «украшали» две «рыбки».

…Интересно, владеет ли сам отец Василий этим оружием?..

На столе лежала толстая распечатка каких-то материалов. Прежде чем полнолицый убрал их со стола, я успел прочесть одно заглавие:

Святая опричнина в России (Россию преобразят короткие, но эффективные репрессии).

– Присаживайтесь, – предложил нам наш провожатый, указывая рукой на топчан.

Мы сели и тут снаружи до нас донеслись отдаленные крики гномов:

– Демоны, демоны, аза-а-дуб, аза-а-дуб, демоны…

Мы напряженно замерли. Человек в черном подряснике застыл, облокотившись рукою об стол. Через минуту крики стихли. Человек в подряснике вздохнул, опустился на стул напротив нас:

– Искушения, искушения, – тихо сказал он и обратился к отцу Ивану, – а я Вас давно жду. Вы, надо полагать, новый краснокутовский священник, отец Иван?

– Надо же, – ответил батюшка, – даже имя мое известно. А Вы, стало быть, отец Василий?

– Да, это я, – согласился полнолицый и тяжко вздохнул, – полагаю, у вас ко мне есть вопросы?.. Как видите, я не прячусь. Это я дал команду вас пропустить.

– Вопрос у нас один, – сказал отец Иван, – даже не вопрос, а законное требование… Отец Василий, отдайте то, что Вы взяли в церкви. А еще лучше, возвращайтесь в церковь сами.

– Отец Иван, разве Вы не видите, что творится в церкви? Что творится?!

– Не понимаю…

– Прошу меня выслушать, – перебил отец Василий, – тогда вам будет понятно все…

Он говорил, наверное, с полчаса. Начал тихим, умирающим голосом, но под конец распалил сам себя чуть ли не до крика. На его бледных полных щеках постепенно проступал матовый румянец.

Проповедником он оказался неплохим, но многое им сказанное было ожидаемым. Впрочем, некоторые моменты были мне интересны, как бывшему «борцу с антихристом».

Отец Василий начал с того, что привел пророческие слова какого-то прозорливого старца Рафаила о том, что в последние времена церковь будет как блудница, сидящая на звере, – это будет уже антихристова церковь, а настоящая Церковь Христова уйдет в катакомбы.

После этого на нашу голову хлынул целый поток пророчеств известных и не очень святых. Все эти пророчества, так или иначе, были каким-то образом связаны с катакомбами, в которых мы сейчас сидим. Создавалось ощущение, что бегство иеромонаха в пещеры – это предсказанный еще Апокалипсисом Иоанна Богослова уход Истинной Церкви в пустыню.

В бой пошла тяжелая артиллерия. Отец Василий выдержал театральную паузу и торжественно сообщил:

– Время ухода Церкви в катакомбы настало. Официальная патриархия окончательно предалась антихристовому духу. В ее храмы, по пророчеству Лаврентия Черниговского¹, ходить уже никак нельзя. Ибо соль потеряла силу. Об экуменических шабашах и культе мамоны даже не говорится. Это все знают. Полное презрение князей церкви, епископов и митрополитов к своим же братьям во Христе. Вот что страшно. С еретиками и жидами лобызаются, а своих сторонятся.

– Разве Вы, батюшка, не знаете этого? – обратился к отцу Ивану иеромонах. – Где братская любовь между нашим епископом и нами, простыми священниками и монахами? Где?! Нет ее! Вместо нее тягостное антихристово бремя, бремена неудобоносимые, фарисейские, как в Евангелие. Вот Вас, не считаясь с Вашей семьей, владыка кинул в эту дыру. И пропадите Вы здесь пропадом, епископа это не волнует! Пропадете, другого пошлют. Что с того, что семья ваша нуждается!

Отец Иван пошевелился, иеромонах попал в его «болевую точку»:

– Допустим, соглашусь с Вами по поводу архиерея. Допустим… Но не соглашусь с Вашими поступками. Ответьте мне, и не надо пророчествами прикрываться; зачем Вы ограбили собственную церковь, бежали в эти катакомбы, натворили тут дел. Зачем?!

– Зачем! – вскочил отец Василий (на его щеках уже во всю играл матовый румянец, а округлое лицо как бы натянулось, приобрело волевую решимость), – хорошо, раз Вас пророчества и знамения не убеждают, я скажу самое главное…

И отец Василий заговорил о страшном жидовском иге над Русью Святой. Иге, предсказанном еще святым прозорливцем Авелем.²

– …Гуманизм, экуменизм, дряблое непротивленчество – вот оковы жидовского ига! Но близко освобождение! Через две недели грядут знамения гнева Божьего, невиданные природные катаклизмы. Власть на Руси Святой и здесь, на этих землях на краткое время полностью станет сатанинской. Начнутся лютые гонения на истинных христиан. Бесы примут облик человеческий, придя в наш мир вот через такие капища, как здешняя Брама. А еще через полгода придет избавление. Грозный царь, посланный самим Господом, высадится прямо на эти земли. Отсюда начнется победоносный поход на Москву…

В этом месте я не удержался и спросил иеромонаха об источнике таких странных пророчеств.

– Откуда такие данные! – воскликнул отец Василий, и, не сбавляя темпа, принялся рассказывать, как ему недостойному явился ангел последних времен. И как привел его в эти катакомбы. И как знак того, что власть его от Господа, ангел дал ему в послушники земляных духов, нелюдь, или гномов. И сказал, что Господь намерен сотворить из гномов новых детей Авраама. Лучших воинов грозного царя. В посрамление нам, православным христианам. За то, что мы не боремся с жидовским игом. Только в Интернете друг с другом грыземся, одна болтовня….

– … Все больны интеллигентщиной, диссиденщиной, растлены гуманизмом! – вещал отец Василий. – Вот земляные и научат всех этих так называемых монархистов, лже-опричников: как беспощадно разить экуменистов и прочих божьих врагов! Царь грядет, братья!!! – пронзительно прокричал отец Василий и, протянув нам правую руку как бы для приветствия, продолжил:

– Присоединяйтесь! Присоединяйтесь ко мне! Вместе пересидим бедствия в катакомбах. Встретим царя. И будем вместе с государем жидовствующих собак в Москве-реке топить! Вот веселье-то будет! Очистим Святую Русь от жидов. И будем радоваться вместе с государем! И будут колокола звонить по всей Руси. И не будет больше проклятых жидов-олигархов и этой дьявольской демократии. И не будут нас спаивать и уничтожать! И мы станем братьями друг другу! И сестры наши в нарядных платьях…

 Иеромонах остановился, видимо, живо переживая только что сказанное. И тут раздался голос Николая (мы и не заметили, как он вошел):

– Отец Василий, Вы что? – он смотрел на иеромонаха широко открытыми глазами, и в глазах был ужас. – Ведь это сатанизм чистой воды, то, что Вы сейчас говорили. Как же можно веселиться, убивая?! Как?! Даже если они и негодяи. Даже если они враги!  

Отец Василий какое-то время разглядывал Капитана, как бы припоминая: кто это?

– А, Николай из Брамы, – сказал он с недоброй улыбкой на лице, – как же я забыл… провожатый…. Зря вы ему доверились. Это же местный бесноватый. Одержимый, человек с двойным дном! С виду хлипкий интеллигентик, а на деле: страшный оккультист! С демонами общается, хочет их в наш мир привести. Не общайтесь с ним!

– Нашли? – обратился отец Иван к Николаю.

– Да, все нашли. И Чашу… Кроме… кроме главного, этого.

– Антиминса?

– Да.

Отец Иван повернулся в сторону отца Василия:

– Спектакль окончен, – сказал он. – Отдайте Антиминс. И разойдемся.

– Вот как, – иеромонах скрипнул зубами. – Так ты, батюшка, так ничего и не понял. Я поражаюсь! Я поражаюсь твоей духовной слепоте! Через две недели бедствия, гнев Божий!

– Отдай Антиминс!

– Вот заладил… Святыне не лежать на престоле антихристовом. А у тебя и твоих спутников пути назад нет. Либо встаете со мной под знамена царя, либо… вас всех, как плевелы… сами понимаете. Скоро вернуться мои гномы.

– Они не вернуться, – сказал Капитан. – Они уже далеко. Их ведут в надежное место…

– Тебе почем знать, бесовское отродье?! Впрочем, догадываюсь… проклятые лесные демоны… Как же я не сообразил? Надо было часть нелюди оставить здесь, под началом Фильки.

– Отдай Антиминс, – повторил отец Иван более мягким голосом. – Отец Василий не сходи с ума. Я понимаю, аномальная зона, бесовское прельщение, с каждым может быть. Господь тебя любит…

– Хватит!!! – внезапно провизжал отец Василий и ударил рукой по столу. Его полное лицо перекосилось от злобы. Матовый румянец на щеках пошел темно-багровыми пятнами.

Неужели демон-искуситель вернулся, – подумал я, – неужели они прорвали завесу!

Словно подтверждая мои мысли, отец Василий посмотрел куда-то вверх и влево. Глаза у него потемнели и как-то неестественно округлились:

– Последний раз спрашиваю, – вопросил он нас дрожащим от ярости голосом, – намерены ли вы отрястись от праха жидовского и встать под знамена царя, а?!

– Отдай Антиминс, – снова повторил отец Иван.

– Да свершиться суд Божий, по молитвам грозного царя! – страшно прокричал отец Василий и кинулся к Иконостасу. В руках у него оказалась «рыбка».

Отец Иван среагировал мгновенно. Быстрым ударом ноги он выбил «рыбку». Плоский вытянутый диск с глухим стуком упал на пол. Внутри диска задребезжало, как будто что-то сломалось.

Отец Иван обхватил отца Василия за шею и повалил на топчан, лицом вниз. Упершись коленом в спину иеромонаху, он схватил двумя руками его ногу и стал тянуть к своему колену. Я вспомнил, что когда-то в юности будущий батюшка занимался самбо; и то, что он сейчас делает – это классический болевой прием, словно с учебника списанный.

– Будь ты проклят, поп антихристов! – хрипел отец Василий.

– Отдай Антиминс! Ногу выкручу!

– Жидовское отродье, не получишь… ой, больно! Что ты делаешь?

– Отдай Антиминс!

– Не отдам! Ой! Ногу сломаешь, сатана!... Будь ты… Ой! Больно! Под подушкой! Возьми!

Не отпуская ногу отца Василия, отец Иван быстро просунул руку под подушку и вытащил оттуда свернутый Антиминс.

– Ну вот, так гораздо лучше, – сказал он и отпустил ногу отца Василия.

Иеромонах остался лежать на топчане без движений. Появился Пестрый. Вид у него был встревоженный:

– Друзья, что происходит? Крики, шум! Как ураган. Я был внизу. Тут почувствовал присутствие духа с кургана. Короткое, но сильное… как черный ветер. Пока сюда бежал, дух исчез. Как что-то спугнуло.

Взгляд Пестрого упал на валяющийся на полу диск:

– О, дастардар-у…, оружие народа гор.

Пестрый протиснулся в келью и поднял с пола «рыбку»:

 – Ого, эта штука заряжена. Если уметь ей пользоваться, всех нас легко можно перебить.

– Кто здесь? – спросил отец Василий, не отрывая лица от подушки.

– Не переживайте, – сказал Капитан, – это… это… страж. Благое существо. Хотя Вы и повинны в крови этого народа, который, кстати, не сделал ничего плохого Вам. Но Вас искусил демон. Мы понимаем.

– Демон, – повторил отец Василий, по-прежнему не отрывая лица от подушки. – Да, конечно, демон. Несложно догадаться, раз Николай из Брамы здесь, то и демон где-то рядом.

– Что ж, поделом мне. Наказуя наказуеши мя Господи. Я оказался недостойным. Я приму наказание…. Нет, Господи, я не могу сейчас умереть! Будь ко мне милосердным! Я должен увидеть царя!.. Глупец, малодушный глупец. Что эта бренная жизнь по сравнению с Вечностью…

– Отец Иван, ты ему ничего не повредил? – спросил я. – Кажется, он бредит.

– Упаси Господи! Я же аккуратно. Только ногу, обычный болевой прием.

Пестрый склонился над лежащим отцом Василием:

– Неужели я его так напугал?... Или так тяжка утрата того, во что верил?

Пестрый положил руку на плечо лежащего иеромонаха:

 – Послушай, человек, я не собираюсь тебя мучить или убивать. Ты поступил плохо. Но я не сужу тебя. Ты был сам не свой, под чарами пришельцев.

Отец Василий оторвал лицо от подушки. Посмотрел отсутствующим взглядом на Пестрого, потом оглядел всех нас.

– Матрица, – тихо сказал он, – да, да, матрица. Фильм такой… был. И у меня было такое ощущение, что все вот так произойдет… Вы все явитесь. Да, явитесь. В Матрице… Поэтому, поэтому вас нет. Я сплю…

Отец Василий уронил лицо в подушку:

– Я сплю, – повторил он, – сплю. А когда проснусь, все будет, как и должно быть. Я увижу свою прежнюю келью. И отец Ферапонт…

Отец Василий пробормотал что-то совсем неразборчивое и, кажется, заснул.

– Матри-у-ца, – повторил Пестрый и аккуратно положил руку иеромонаху на затылок. – Пусть будет Матри-у-ца. Сон. Отдых. Спи.

Пестрый тихо запел. Через пять минут отец Василий спал глубоким сном.