1. Что-то случилось с «Мёбиусом»

– Лиза, а это правда, что снеговикам дают есть сосульки, чтобы они не умирали?

– Софiйка, що за дурницi! – Лиза заканчивала занятия с семилетней девочкой, дочерью новых коллег, которые эмигрировали в Междуморье по программе обмена ментальных диссидентов. Девочка осваивалась в новом культурном пространстве, и Лиза занималась с нею предшкольной подготовкой. – Розмовляй як потрiбно.

– Так снiговiкам потрiбнi сосульки, чи нi?

Лиза Дзвонык занималась не только с воспитанницами пансионата-питомника корпорации «Мёбиус», но и с детьми сотрудников. За дополнительное вознаграждение, ясное дело.

Сегодня что-то ей никак не удавалось овладеть вниманием этой бойкой девочки, к сердцу подкралось нехорошее предчувствие, и никакой аутотренинг не мог вытеснить этого из её сознания .

– Так потрiбнi їм сосульки, чи нi? Вiдповiдай! Не мовчи!

– По-перше, не «сосульки», а…

Лиза и сама забыла: как будут сосульки на одной из державных молвей Междуморья, нужно как-то незаметно для девочки погуглить в виртуальном словаре. Она пыталась было войти в сеть, но сильный и настойчивый сигнал вызова на связь переключил её внимание.

Её вызывал Соловьяненко. Вызывал срочно.

– Лиза, у нас ЧП. Крупное. Нужно срочно связаться с Бородецким, а у него заблокирован доступ.

– Да, знаю. Он в Рашку полетел по делам.

Неизвестно: проглотил ли Игорь «Рашку» на этот раз или нет, но только он лишь тихо хрипнул, сглотнул и продолжил:

– Если у тебя есть вариант – как с ним связаться, срочно передай ему, что я отправил ему «мессагу» на конвертор, пусть срочно прочитает.

– Что-то случилось важное?

– Случилось.

– Это касается вашей акустики?

– Нет, это касается наших клонов.

– Ты можешь сказать: что произошло?

– Нет, по сети не могу. Приезжай к нам в обсерваторию, расскажу кое-что экстренное. Похоже – «Мёбиус» – всё.

– Не понимаю!?

– Ж*па «Мёбиусу». И всем его клиентам тоже ж*па. Готовься к худшему. Всё. Приезжай и всё время непрерывно долдонь Бородецкому. Авось, пробьёшься. Нужно успеть его предупредить, пока на него не вышли агенты внутренней безопасности. До встречи.

Так. Предчувствия её не обманули. Запустила непрерывный автодозвон, но механически голос неумолимо сообщал о том, что связь установить не представляется возможным. Пока не представляется возможным.

– Лиза, а почему ты разговаривала сама с собой? Тебе позвонили? И почему ты разговаривала по-русски? И почему у тебя лицо стало как у бабушек?

Лиза пыталась было отшутиться, но вот это последнее «лицо стало как у бабушек» совершенно её доконало. Впрочем, она взяла себя в руки.

Так. Необходимо сообщить родителям Софии о том, что они с девочкой позанимались, но сегодня занятия пройдут по несколько иному методу. Девочка останется одна в её квартире. Но ничего опасного не произойдёт с девочкой, поскольку газовое и электрооборудование будут заблокированы. Заблокирована будет и входная дверь. Которую, впрочем, они смогут открыть, если освободятся с работы раньше. Еда для девочки будет на кухне, визор будет активирован на трансляцию тоннеля детского патриотического воспитания. Да, пусть лучше по визору, чтобы лишний раз не морочить голову подключением к Системе. К тому же она, Лиза Дзвонык, как известно, в некотором смысле антиглобалистка. В пределах разумного. В тех рамках, в которых эта её декоративная фронда не противоречит ни идеям «Новых ЭГОцентристов», ни идеям «Новых ЭКОцентристов».

Она записала это послание, отправила его родителям, копию сообщения заархивировала, затем настроила визор на необходимый тоннель.

Сейчас детям Междуморья показывали анимацию про то, как бандерiвка Марiйка со своим другом маленьким Абрамчиком пытались защитить братiв-сябрiв, которых заколдовал злой волшебник Будин. Капитан Америка ничем помочь не смог, оставалась последняя надежда на Лёлика и Болека с верным псом Рэксом.

Предупредив консьержа-афроевропейца о том, что у неё в квартире осталась ученица, но все бытовые приборы заблокированы (о чём имеется запись в архиве Ювенальной службы контроля), она помчалась в обсерваторию.

2. Дневник

У странички, следовавшей сразу же после вырванных листов дневника, была обрезана верхняя часть. Примерно на одну треть. По всей вероятности, была вырезана нотная запись.

«Эта мелодия звучала завораживающе. Чарующие звуки каменных инструментов, внешне напоминавших французские булки, погружали нас в состояние безмятежного сна.

Кем или чем являлись наши сознания: объектом, то бишь, исследователем? Субъектом исследования? Инструментом исследования? Всё стиралось.

Стирались и границы своего «Я».

Поневоле впадаешь в гносеологический пессимизм.

Пребывание в геометрически совершенной тёмной камере, сооружённой в толще скалы, рождает причудливое состояние. В камере благоприятная для человеческого тела температура, тут сухо, воздух чист. Отсутствие беспокойств, вызываемых органами чувств, искушает помыслами о том, что тело наше – всего лишь одно из возможных осмыслений того, в какой из оболочек может пребывать сама искра сознания личности.

Казалось, будто мало-помалу перестаёшь принадлежать самому себе. До слуха ещё доносятся убаюкивающие звуки литофона, и порою складывается ощущение, что вибрируют стены камеры, а то и сама громада скалы. Или это лишь категория осязания и слуха? Что-то вроде фантомных болей?

Быть может, тело уже исчезло, осталось лишь состояние сознания.

Которое меркнет.

Слышно лишь «Доннь… дунн-донн»».

Верх обратной стороны листа обрезан, поэтому в связном тексте образовывается разрыв.

«…Очнувшись, мы покинули пространство камеры, которая, вне всякого сомнения, действовала как некая машина, работа которой запускалась при посредстве особых токов в нашем сознании – как ключа.

Вспоминая дальнейшее, тороплюсь засвидетельствовать, что связного повествования нашего с коллегой пребывания в этом мире сложить не удаётся, поскольку в сознаниях отпечатаны отдельные калейдоскопические картины, как во сне.

Образ картин мира пирамид, запечатлённый в моём сознании в целом совпал с теми образами, которые позже, по возвращению словесно живописал и мой ассистент – инженер Н-ский. Сильно различались лишь те образы, которые рождались в наших сознаниях во время перехода. Видимо, там действительно имели место картины, выстраиваемые из тех образов, которые непокоились на нижних этажах наших сознаний.

Помимо картин ритуальных церемоний, совершавшихся жителями этого мира (которые подробно будут описаны ниже), можно отметить несколько важных вещей, которые помогают отделять долю фантазийных моментов наших воспоминаний от того, что можно отнести к подлинным впечатлениям. Нельзя сказать, что сигнальная система нашего организма способна верно отражать среду, которая соответствовала реальности того мира, в который мы попали.

Было постоянно ощущение некоего воздействия, нас не покидало чувство тревоги и ощущения близкого присутствия неких невидимых глазу существ. И если оранжерейную духоту ещё можно объяснить причинами физиологической некомфортности, то объяснить физиологией это не покидавшее нас чувство было бы неверно. Итак, сколь бы калейдоскопичными не были обрывки впечатлений от пребывания там, все они сопровождались характерными ощущениями».

«Так, ладно», думал Баратэску, «это всё лирика. Скорее всего, сочинения на тему. Хотя… Вот уже пошли мысли поинтереснее».

«Дабы впредь отсеивать фантазии, сочинённые нами уже после выхода из состояний посещения необходимо расшифровывать впечатления. Никто не говорит о фантастическом приборе, который бы записывал мыслеизлучения на паутину стальной проволоки, беспрерывно наматывающейся на катушки. Потом эти электроволны, намагничивающие проволоку, превращаются в световолны, световолны – в звуковое кино… Это, конечно же, фантазии. Вряд ли осуществимые в обозримом будущем.

Другое дело – аппарат, который работал бы следующим образом:

Для всякого пилота создаётся персональный код шифровки. Человек испытывает некое ощущение и сигнал, подаваемый мозгом на это раздражение, фиксируется и получает шифр. Геометрические фигуры, вначале плоские силуэты их, затем цветные, затем – объёмные… и так далее, весьма кропотливо. То же самое со звуками, а также осязательными впечатлениями.

Накапливаем впечатления от переживаний, сцен, костюмов, музыки, декораций, запахов…»

«Ну-ну… И как, интересно вы собирались конвертировать эти коды обратно? Не имея никаких ЭВМ?», – усмехнулся мнемоник, занимавшийся примерно тем же кругом задач, но уже вооружённый продукцией самых продвинутых производителей «цифры».

Несколько страниц со схемами Бородецкий пролистал и вернулся к тексту.

«Поскольку превратить шифры, подаваемые мозгом пилота, в кинематографическое изображение со звуками и запахами не представляется возможным, то остаётся лишь возвращать эти импульсы пилоту, уже очнувшемуся после перемещения его сознания. И теперь пилот сможет вспомнить и упорядочить всё, стимулируемый подаваемыми ему в мозг зашифрованными сигналами. Именно теми, которые сам он посылал во время странствия в ином пространстве».

– Молодцы, выкрутились с прото-нооскопом! А если приврёт пилот-мнемоник? Собирались полиграфом его перепроверять?

Баратэску захихикал, а старичок в чёрной шапочке с крестиком, вышитым на ней красными нитками, только пожал плечами. Бородецкий продолжил изучать Дневник.

3. Клоны угасают

Лиза Дзвонык выскочила из такси, даже не захлопнув дверцу. Игорь давно уже ожидал её в глубине парка, отделявшего обсерваторию от улиц и улочек. Лиза вдохнула весеннюю свежесть, и отметила про себя, что «запахи напоминают бюджетный парфум».

– Ну, что? Смогла с ним связаться? – Вместо приветствия спросил Соловьяненко.

– Нет. Отключился от всех. Бородецкий, когда что-то выдумывает, всегда отключается и намертво блокирует доступ.

– Плохо дело. Значит, ситуация такова. Ну, пойдём, присядем. Значит так. По приезду домой я обнаружил вот это. Полюбопытствуй.

Игорь протянул Лизе длинный конверт. В конверте лежало сложенное втрое письмо.

«Игорь, мы благодарны Вам за то, что Вы помогли нам научиться оформлять свои чувства, возникающие от соприкосновения с прекрасным. Это умение теперь поможет нам растворить свои сознания в Божественной гармонии и легко уйти из вашего мира. Навсегда уйти.

Я не случайно употребляю выражение «Божественная гармония», а не «гармония Вселенной», как вы нас учили. Миф, который вы придумали для того, чтобы наполнить нашу жизнь осмысленностью, лжив.

Вы выращивали нас просто ради того, чтобы употребить части наших тел для своих нужд. И пока мы пребывали в том тоннеле восприятия, который вы сфабриковали для нас, всё было как будто бы на своём месте.

Единое Тело Вселенной, каждый внутри этого Тела на своём месте. Подобно тому, как каждая клеточка биологического организма исполняет свою функцию в жизнедеятельности этого организма. Этот миф объяснял сам смысл нашего существования. Мы ощущали себя отдельной кастой, каждый из членов которой несёт бремя своего послушания. И этим порядком исполнения послушаний гармонизируется Вселенная. Якобы гармонизируется.

Однажды мы раздобыли брошенный кем-то старый коммуникатор и смогли войти в библиотеку Системы. Да, мы знаем о Системе, хотя и подключены наши сознания лишь к локальной сети «Мёбиуса». Мы уже многое знаем о вашем мире. О том мире, который использует нас в качестве домашних животных, выращиваемых на убой.

Но, войдя в библиотеку Системы, мы поведали не только то: во что вы превратили человечество, но и то, каким оно могло бы стать, если бы… исполняло Заповеди, ниспосланные вам Сыном Божиим.

Ты, Игорь, лучше кого бы то ни было знаешь, что мы общаемся друг с другом безо всяких технических конверторов. Ощущения, образы, мысли – всё это мы передаём друг другу от сердца к сердцу, от мозга к мозгу.

Наверное, что-то подобное было и у первых людей. Сейчас такое есть у представителей животного мира.

В вашем мире этого нет. Тут есть другое. Только желание одного попользоваться другим. Если говорить о нас, о тех, кого выращивают ради «выемок», то это пользование приводит в конечном итоге к мучительной смерти того, кого используют.

Пора в этом деле поставить точку.

Мы решили, что Спаситель примет наши души в Свою обитель, как принял душу разбойника на Кресте.

А вам мы оставляем свои тела. Забирайте.

Post Scriptum

Это послание сейчас зафиксировано в каждом из питомников, издевательски нарекаемых вами «пансионатами». Текст переписан на те языки, которыми пользуются сотрудники, обслуживающие наших братьев и сестёр.

Прощайте».

Лиза вертела написанное аккуратным каллиграфическим почерком письмо, видимо, ещё не осознавая всего масштаба произошедшего.

– Так вот, они уже третьи сутки ничего не едят, не пьют, и с улыбками блаженных как будто бы угасают.

– Почему их не откачивают? Не пичкают успокоительными? Не вводят питательных растворов?

– Потому что они решили, что им в этом мире делать нечего. В этом нет ничего принципиально нового. Я тут почитал немного по истории религии. Никогда не интересовался, а тут почитал… Бывали уже и гностики и всякие там сектанты, которые считали тело – тюрьмой для души, а мир – тюрьмой, из которой нужно как-то сбежать. Только клоны наши – в отличие от них – не так уж неправы. И я думаю, Спаситель примет их души.

Лиза откровенно вытаращилась на Соловьяненко, которого она знавала уже полвека. И никогда ранее Игорь не проявлял никакого интереса к религиозным темам. Даже в пору молодости, когда Борис Херсонский всех их обрабатывал своими проповедями всяких философий.

– Вот уж не думала, что ты «ударишься в Бога». Ладно, дело твоё. Надо думать: что будем делать!? Надо действовать.

– Думай. Действуй. А я поразмышляю. Тебе вообще не кажется, что вот этот цирк с псевдорелигией, якобы объяснявшей смысл их жизни, вся эта лабудень про подготовку к «выниманию», – это какой-то изощрённый садизм? Ну ладно бы, содержали этих несчастных в концлагерях – как в Америке. Всё ясно и понятно. Питомник, где откармливают на убой одомашненных человекообразных животных. Но тут! Развели, понимаешь, какой-то гуманизм, развиваем их способности. И ради чего? Ради того, чтобы людоедам, типа тебя, человечинка была повкуснее?

Лиза встала. И в спокойствии бешенства решила подвести черту под разговором:

– Ладно, я всё понимаю. Ты потрясён. Я прощаю тебе эту истерику. – Дзвонык нравилось поглядывать на себя как бы со стороны. Любоваться собой – такой уверенной в себе сильной женщиной. Которая ни от кого не зависит. Ну, почти ни от кого.

Когда-то, в те самые времена, когда ей приходилось терпеть проповеди Херсонского, возвещавшего о приходе «нового искусства», которое будет способно не только к пробуждению «добрых чувств», но и к трансформации реальности, попалась ей на глаза одна книжка. В книжке американского автора напечатаны были слова, поначалу смутившие её, но, по прошествии времени, прочно засевшие в её сознании.

«Супружество превращает двух разных, подчас интересных, людей – в давно знакомых и неинтересных друг другу сожителей. И внешне молодые люди становятся стариками».

А ей не хотелось быть неинтересной и старой, старой и не интересной.

И потому Лиза Дзвонык осталась одна. Так оказалось проще лелеять свою моложавость и тот имидж, который мнился ей проявлением яркой индивидуальности. Больше у неё за душой ничего и не было.

Реплика, произнесённая ею, буквально вопила о влюблённости в манеру декламации, почерпнутую из арсенала сериальных штампов. И для Игоря этот пафос – с понижениями и повышениями голоса – это всё оказалось для него последней каплей.

Сегодня Лиза всё-таки умудрилась задеть всерьёз. И он не смог отказать себе в удовольствии ответить тем же.

– И, кстати. Это ещё не всё.

– Что ещё?

– У клиентов «Мёбиуса» начались отторжения органов. Так что когда вас начнёт «колбасить не по-детски», имей в виду. Возможно, это именно оно и есть. Отторжение. Но если не порвётся ничего внутри, так порвут снаружи. Те клиенты, у кого начнутся проблемы с потрохами, начнут нас, сотрудников этой конторы, рвать зубами. Так что поторопись предупредить Бородецкого, чтобы вы успели куда-нибудь слинять. Быстро и далеко.

4. «Бойтесь данайцев, дары приносящих»

– Эти бесконечные «Врата Богов» являются, как ни банально это звучит, самыми реальными порталами. Нет, не с отдалёнными галактиками, из которых сюда прилетали в звездолётах всякие говорящие рептилии.

Владелец Дневника привёл Бородецкого к себе домой и поил настоем шалфея.

– Это – ворота в ту реальность, в которой человек более не мог существовать. И из которой был сослан сюда, в место ссылки. Что такое «ризы кожаные»? Это человеческое тело. Точнее, то, что определяет наши границы возможностей сенсорной системы. Человек привык к этой локации, но тоска по потерянному Раю никуда не подевалась. Порталы – это то, посредством чего совершались попытки вернуться домой. Ну, хотя бы на время.

Бородецкий внимательно слушал этого человека, по ходу беседы соображая: что из скрытно снимаемого им сейчас материала пойдёт в программу, а какие фрагменты разговора он надёжно припрячет подальше от потребителей научно-развлекательного контента. Оставит для себя. Интервьюер продолжал:

– На тюрьме же тоже разрешены свидания. Потом, видимо, через эти Врата в мир людей полезли всякие персонажи. Всякие. Где откровенно демонические, где – менее откровенно.

– А что же Египет? В Египте мы не наблюдаем никаких порталов.

– Не знаю. Судя по полному отсутствию «Врат Богов», в Египте либо в эти игры не играли, либо просто не успели как следует онечестивиться.

– Да. Если предположить, что мегалитические конструкции являются вовсе не «башнями допотопного Теслы», а порталами, то понятна та основательность, с которой эти конструкции возводились. Теперь понятны и огромные усилия, потраченные первым человечеством на создание этих сооружений.

– Верно. Но стоит оговориться, сейчас мы говорим о первой цивилизации.

– Допотопной?

– Да, конечно. От Потопа до Вавилонского Столпа – уже другая логика. Другое осмысление. Первая цивилизация это цивилизация выемок и правильной кладки из гигантских блоков, как правило, гранитных. Строили даже не на тысячелетия, а на десятки тысячелетий. Магматические породы. Связь – через камень. Первая цивилизация – это полигональные каменные блоки огромной величины и правильной формы. Соединение насухо и в замок.

– Так откуда, по Вашему, взялись нефилимы?

– Есть мнение, что нехорошие существа использовали человеков, чересчур увлекавшихся «порталами», в качестве оболочек, «аватаров». И таким образом проникали в нашу «локацию», чтобы вступить в общение с туземными красотками. Но, я полагаю, что не так всё просто. Может быть, люди первой цивилизации обладали ещё такими возможностями, которые позволяли им быть демиургами. Творить свою реальность, в том числе и заниматься тем, что мы бы назвали генной инженерией. Или Вы полагаете, что люди, опытно ощущавшие присутствие Божие, были глупее ваших мясников из «Мёбиуса»?

Бородецкий с удовлетворением подумал, что интервьюер сам всё проговаривает, никакого монтажа не нужно будет делать! Владелец Дневника продолжал:

– Дальше, в общем, понятно. Потомки праведного Сифа отказались от своего служения Богу в качестве Стражей и решили сами улучшать и окружающий мир, и людей.

– Все отказались?

– Нет, ну ясно же, что не все. Был же Ной. В Египте тоже не всё так однозначно пошло. Но в целом люди стремительно демонизировались. Логика нам подсказывает, что эта раса сочетала в себе возможности сифитов и искаженную страстями природу каинитов.

– Быть может использование ими «мест Силы» истощало энергию Земли и это вызвало природные катаклизмы?

– Ну, дорогой мой, опять Вы начинаете мыслить как эти ваши «Новые ЭКОлогисты»! И опять Вы выстраиваете ход своих рассуждений исходя из предположения, что в эпоху первой цивилизации мегалиты использовались в качестве генераторов! Да Творец терпел нас только лишь потому, что ждал, когда же эти млекопитающие, которым Он подарил экстрасенсорные сверхвозможности, задумаются о покаянии! А у вас в рассуждении в центре не спасение человеческой души, а спасение планеты от экологической катастрофы! Тфьу на Вас!

Бородецкий комически поднял руки вверх и взмолился о пощаде.

– Ладно, прощаю Ваше новое язычество. Что поделать, если уровень доступных смыслов оставляет желать лучшего… Поймите простую вещь. Если в центре замысла – обратить людей к покаянию, то в качестве препятствия будет восприниматься всё то, что отвращает людей от этого. И тут не просто жертвоприношения и войны, а «будете сами как боги».

Видимо, эти допотопные генетики пытались вывести такую породу человеков, которая обладала бы всеми этими сверхспособностями. То есть нефелимы – это не просто метисы. Причём, сейчас неважно – метисы сифитов и каиниток или же помесь «аватаров» и обычных людей. Нет, нефилимы – это ещё и сознательная попытка «улучшить породу». Ну, а попытка улучшить мир Божий без Бога всегда приводит к самым катастрофическим результатам. Поэтому Потоп явился неким избавлением от худшей участи, возможно, ожидавшей человечество. Кстати, Вы ничего не боитесь?

– В смысле?

– Ну, не боитесь того, что игры с «Мёбиусом» плохо закончатся?

– Меня смоет Потопом?

Старик посмотрел на Баратэску и спокойно без тени дипломатичной шутливости произнёс:

– Вы, Евгений, попадёте в ад. Каким способом – пока не знаю.

Баратэску заёрзал было на стуле, но мгновенно взял себя в руки.

Защёлкнул светскую улыбку – словно повернул ключ в камере хранения супермаркета, и, решив, что дальнейшие поиски информационного жемчуга в этом компосте уже бессмысленны, перешёл к делу.

– Хорошо. Поживём – увидим. У меня к Вам два вопроса. По существу. Вопрос первый. Почему Вы решили передать Дневники нашей конторе? Ведь у вас в России тоже есть люди, которые занимаются темой мегалитов. Второе. Что Вы хотите получить за те документы, которые Вы сейчас собираетесь мне передавать? Поймите меня правильно. Если я не услышу вразумительного ответа на первый вопрос, я решу, что вы просто играете со мной в чекистские игры. Подбрасываете фальсификат, который содержит некий субстрат из правды и лжи, дабы дезориентировать наших исследователей. Подтолкнуть их на ложный путь.

Евгений Баратэску ощутил собранность и спокойствие. Ёрничания и КВНы остались позади.

Сейчас ему вдруг вспомнилось, как однажды в молодости он столкнулся с волком. Было это в заповедной части Кинбурнской Косы, неподалёку от хутора, где он снимал сарайчик.

Ребята из их группы экстремалов уже уехали в город, а он решил остаться ещё на недельку, тем более, что в конце сентября морское побережье обезлюдело совершенно. С ребятами занимался экстремал со стажем, учил спать «по-волчьи», питаться пророщенными зёрнами злаков и сырой рыбой, слегка просоленной морской водой. Учил приёмам концентрации внутренней энергии. И всякому прочему, необходимому для выживания.

Бородецкий тогда не сразу и понял: кто оказался перед ним. Или перед кем он оказался. Но самообладания не потерял. Позже он нередко вспоминал эту встречу. И удивлялся сам себе: страха не было. Было состояние какого-то полусна-полуигры.

Евгений медленно снял с пояса солдатский кожаный ремень с массивной латунной бляхой. Крутанул разок ремень и сказал серому зверю:

– Видишь, я буду обороняться. Я могу причинить тебе боль.

Он стоял и спокойно смотрел на волка, ясно, что не глаза в глаза, ибо незачем же лезть на рожон и явно провоцировать зверя.

– А сейчас каждый из нас развернётся, и тихо уйдёт с этой тропы. Никто не проиграл.

И аккуратно повернувшись, очень медленно пошёл по той же тропе в сторону своего сарайчика. Никакого возбуждения, всё то же состояние полусна. Старался вообще ни о чём не думать, чтобы волк не почуял ничего, могущего подтолкнуть его к атаке.

Евгений Баратэску собрался, отругав самого себя за ту меру проявленной им фамильярности, которая сделала его уязвимым для такого прямолинейного выпада. Одел очки. Да так, словно опустил забрало.

– Причина, по которой я решил передать Вам некоторые сведения, проста.

Хозяин Дневника говорил тихо и почти устало. Позы не чувствовалось, напротив, у Бородецкого сложилось впечатление, что старик искренен. Не предпринимает никаких попыток быть убедительным. Говорит так, как будто ему всё равно: поверят ему или нет.

– Мегалитические конструкции – в том виде, в котором они дошли до нас, – могут работать либо как генераторы, либо как порталы. У нас есть достаточно влиятельные люди, которые желали бы получить доступ к этим «башням Теслы». Необходимое для запуска устройство находится тут, – и старичок постучал двумя пальцами себя по затылку.

– Но у нас с вами ничего не получится. Совсем иначе устроены мозги. Башка круглая – как арбуз. А для этого дела нужна длинная, наподобие дыни. Ну, в музее мы с Вами видели длинные черепа.

Но эта проблема теоретически преодолима. Делается шлем, который нахлобучивают на голову пилота, шлем в сочетании с реальным мозгом формирует фантомное сознание, которое позволяет изменять границы сенсорной системы. И так далее, и тому подобное. Вы, как специалист по всей этой теме в курсе.

Но я не хочу, чтобы мои соотечественники, причём те соотечественники, которые ненавидят Систему точно так же, как ненавижу её я сам, разнесли лелеемый вашими хозяевами глобальный Содом.

– Вы меня не на шутку заинтриговали.

– Я не хочу давать в руки своим единомышленникам этот инструмент, потому что им мало будет просто разрушить тот мир, который вы достраиваете. Они ведь станут строить нечто не менее глобальное в качестве альтернативы. И будучи людьми хорошими и добронамеренными, но совершенно невежественными в духовном плане, они выберут в качестве альтернативы обществу потребления …психократию.

Психократию, которая соединит в себе то хорошее, что у людей ассоциируется с социальной справедливостью, с тем, как они себе представляют «духовность».

Учитывая то, что население России, переименованной нынче в Евразийскую Конфедерацию, к Церкви и христианскому осмыслению Главных вопросов относится устойчиво отрицательно, будет сфабриковано нечто вроде Русского Космизма.

Это будет разновидность чисто масонской идеологии, суть которой сводится к тому, что Творец Своё творение оставил недовершённым, дабы Его создания – мы с Вами, например, – этот акт творческий довершили. Таким образом, будет возбуждён новый энтузиазм всепланетного Общего Дела. И поначалу всё будет неплохо – сплотить людей в Общем Деле, всё-таки, как-то получше, нежели…

– Нежели сплачивать людей в дружной ненависти к «пендосам» и в дружном страхе перед ужас-ужас ковидом, – подхватил Баратэску, проговаривая то, о чём он как раз недавно публично философствовал.

– Да, вы ёмко сформулировали сущность фабрикации идентичностей на основе так называемых «негативных эмоций». Точно. А теперь людям предложат некую эрзац-литургийную эмоцию. Спасение Человечества. При этом потенциальные трубадуры Космизма уже сейчас забрасывают пробные идеологические шары. Уже давно осуществляется беззастенчивая подмена смыслов. Выдумывается некая внеконфессиональная «Русская Духовность», которая, в отличие от того, что преподнесено в качестве «Духовности Запада», якобы ориентирована не на личное спасение души, а на спасение всего Человечества в целом. Дескать, раз уж блаженство райское невозможно для осознающих то, что часть душ погибло, то религиозное усилие должно направляться на внешнюю деятельность по спасению ближнего.

– И?

– Всё это хорошо и замечательно, только это опять получается культ социума. Исправим среду, и все исправятся. Вот и выйдет так, что воюя с вами, с пигмеями на побегушках у бесов, мои единомышленники воздвигнут престол для Великого Инквизитора. Читали же Достоевского? В курсе: о чём я веду речь?

– А почему Вы не боитесь того, что мы, пигмеи на побегушках, не захотим воздвигнуть этот престол?

– Не захотите. Вы сделаны из другого материала. Вы боитесь всего того, что фанатики – неважно каких идей фанатики – соорудят очередной тоталитаризм. И правильно боитесь, кстати. Хотя сами живёте в обществе весьма несвободном.

– Мне не кажется Ваша жизненная позиция логичной. Если Вы опасаетесь того, что ваши антиглобалисты воздвигнут свой Вавилон вместо нашего Содома, то не проще ли просто уничтожить эти дневники? Чтоб никому не досталось. Зачем рисковать? Не вижу логики.

– Мегалиты использовались не только в качестве генераторов. До того, как использовать их в этом качестве, они служили средством перемещения. Открывали каналы. Для этого тоже нужна несколько другая голова, чем то, на что мы с Вами напяливаем антиковидные респираторы. Но это вопрос решабельный.

Короче говоря, я полагаю, что Ваша контора попробует реализовать мегалиты в качестве порталов. Тут в дневниках кое-что подробно излагается о камерах-резонаторах…

– А не подсунули ли вы мне нечто в духе мистификации с «Конвертором Тойнби»?

– У меня нет доказательств того, что это – не мистификация. Нужно проверить, тогда всё станет ясно. А проверить вы не сможете до тех пор, пока ноты у меня. Ноты я Вам сейчас не отдам. Вот когда будет всё готово, вы меня вытащите через границу, и на месте мы с вами сыграем.

– Вы так и не ответили на один из моих вопросов. Какую из всего этого конкретную для себя выгоду Вы ищете? Денег Вам не нужно, запасные части Вы тоже не собираетесь у нас заказывать. Что Вам за радость, если у меня что-то получится?

Старик встал, давая понять Бородецкому, что разговор окончен.

– Приходит время новых мятежей и катастроф. Кому-то благоразумнее спрятаться в стаде. Кому-то не останется ничего, кроме того, чтобы пересоздать себя. А я просто хочу посмотреть: подтвердится или нет гипотеза о возможности перемещения не только сознания, но и телесной оболочки. Как же тут без эксперимента? Без эксперимента  нам никак. Вот такой у меня мотив. Не всё же, право, можно конвертировать в средства, необходимые для удовлетворения похоти плоти и похоти очес. Есть ещё гордость житейская. Проведя эксперимент, Вы поможете мне удовлетворить мою страсть. Иного способа у меня нет. И будем квиты.

Баратэску тоже встал.

– Н-да… Вам так важны аплодисменты ладошками?

– Нет, просто хочется кое-кому помахать ручкой.

– Ну, что ж. Хоть и боязно принимать дары от данайцев, но, почему бы не рискнуть?

– Но ноты я оставлю при себе. Захотите воспользоваться камерой-резонатором, найдёте способ пригласить и меня для участия в этом… мероприятии.

5. Блокнот профессора Архангельского

Вика вернулась домой вместе с агентом, который приехал в Филиал для того, чтобы уладить бюрократические процедуры, связанные с переводом трёх научных сотрудников института на другое место работы.

Удостоверившись у матери, что бывший муж на связь не выходил, и тщетно пытаясь приласкать увильнувшего из объятий сына-подростка, она отправилась на свою трёхкомнатную половину наводить там порядок. Наведение внешнего порядка, всё это перемывание интерьера и систематизация движимого имущества неизменно успокаивало её нервы, измочаленные как звонами встреч, так и дребезгами разлук.

Сейчас она перебирала архивы покойного отца, которые давно уже перекочевали к ней в книжный шкаф из «бабушкиной половины» квартиры.

Покойный отец тоже немного интересовался мегалитами, интересно, что он писал на эту тему?

Вот этот блокнот.

«Защитный саркофаг.

Какой смысл обкладывать полигональной кладкой части скал со следами «конфигураций»? В обычном смысле – никакого. Это явно консервация объекта. Сохранение и память. Или – защитный саркофаг.

Аналогия – Чернобыльская АЭС. 1986 год. Саркофаг, защищающий от выбросов радиации.

Человечество должно быть застраховано от возможности полезть «пальцами в розетку».

Кто застраховал? Кого застраховал?

Инопланетяне – жителей планеты? Или же потомки Стражей – своих двоюродных братьев, увлечённых возможностью быть демиургами?

Нефилимы = Прометеи.

Итак, Стражи, трезво оценив тенденции неуклонной деградации Человечества, законсервировали объекты. Не только защитили от любознательных демиургов, но и оставили на будущее, полагая, что при определённом стечении обстоятельств, этими объектами смогут воспользоваться дальние потомки Сифитов, не соединившихся с Каинитками.

Но развитие человечества пошло по пути прогресса механических костылей, а не правильного использования тех психических возможностей, которыми обладали люди первых цивилизаций, и поэтому всё это оказалось ненужным.

Что мы имеем в Египте.

Пирамида представляет собою место наложения трёх цивилизаций.

Внешняя часть – разваливающееся основное тело пирамиды – это наша цивилизация. Третья. Древний Египет – фундамент нашей цивилизации, сформировавшейся после второй техногенной катастрофы, условного сокрушения Вавилонского Столпа.

Следы второй цивилизации – крупные блоки, торчащие из-под кладки. Внутренняя часть пирамиды. Хотя м.б. в то время объект не имел формы пирамиды.

Наконец, след первой цивилизации, погибшей во время Потопа – глубоко погребённые в толще грунта отшлифованные блоки гранита и саркофаг – резонатор. Всё цело. Возможно, в рабочем состоянии.

Но ходы в Великой Пирамиде заложены. «Спички – детям не игрушка!»

Проблема хронологии Египта.

Как соотнести списки династий, уводящие нас на 36 тысяч лет с отнесением Египетской цивилизации к несомненно продукту послевавилонского уклада?

Особенности переводов и воспоминаний?

А если предположить, что списки династий демонстрируют преемственность с довавилонской и даже допотопной цивилизациями? Египет пытается сохранить преемственность от Стражей, точно так же, как Империя Карла Великого и его преемники, а также Османская Империя и Русское Царство – каждый считали себя – Третьим Римом, наследниками Рима Второго.

Таким образом, история династий, упоминающихся египтянами, совсем необязательно связана с географической локацией.

Этим можно объяснить и неожиданное и внезапное появление «ех tempore» египетской культуры. Внезапность м.б. связана с переселением в эти места носителей культуры некой погибшей цивилизации. После катастрофы уже более близкой нам по времени.

Во всяком случае, культ мореплавания для сухопутного народа, каковыми, в общем-то были египтяне, несколько странен.

Гипотеза: «Кто-то» – параллельно Ною – пересидел в изоляции после Потопа какое-то время. И вернулся на место «старой базы». Возможно, миф об Атлантиде связан именно с этим.

Нередко более молодые пирамиды вовсе не содержат следов первой и второй цивилизаций. Объекты карго-культа?»

Виктория пролистала несколько страниц и наткнулась на подчёркнутую зелёными чернилами надпись: «Пирамиды Боснии». Но углубиться в изучение Дневника ей не дала Бронислава Сигизмундовна.

– Ну, дочь, рассказывай. Что у тебя опять не так?

– Ма, ты мне мешаешь думать. Прости. И давай не будем.

– О чём думать? О том, какая ты волевая, и как ты не собираешься ни перед кем «стелиться»? Пройдёт несколько лет, Тошка вырастет и упорхнёт от тебя. Меня – рано или поздно – закопаешь рядом с папой. И что? Останешься одна. В сорок лет жизнь начинается только в старых фильмах. Будешь блуждать по шести комнатам и кусать свои локти.

Повернулась и отшествовала на свою половину квартиры.

Было бы Виктории лет на двадцать меньше, она бы хлопнула дверью.

Но во-первых, её мать сама оборвала разговор, не оставив возможности ответить. Во-вторых, ей было уже далеко не шестнадцать. Поэтому, конечно же, ни о каких демонстрациях не могло быть и речи.

Виктория и сама подумывала о том, что напрасно вот так сорвалась. И теперь тут, добежав до тупика своего угла в провинциальном академгородке, она поняла, что её всё-таки  нагнали эти две строки. Нагнали, и не желали отпускать:

«Остаться — значит быть беде.

Быть беде, быть беде, быть беде…»