Самообожание всегда неблагородно. Демонизм, в конце концов, умаляет ценности и потому ведёт к мещанству, опустошает бытие, не создаёт новых скрижалей. <…> Демонический индивидуализм есть прежде всего отрицание индивидуальности путём себялюбивого её раздувания, уклон к обезличению и небытию.

Н.А. Бердяев

(Новое религиозное сознание и общественность)

Претензия на построение Розы Мира как надкультурного феномена не могла быть поддержана Свыше. Создание отдельного рм-сообщества было изначально обречено на провал и бесплодие. Такое сообщество угодно лишь антиподу Розы Мира, засевающему плевелы там, где должны взойти Её всходы – в душах человеческих. Цель родонизма – заслонить собою внутреннее солнце Розы Мира, оставив нам лишь букву. А букву, как своё послушное орудие, можно будет повернуть и направить против любого врага, убедительно обосновав это цитатами из трактата. В фундамент сетевого рм-здания были заложены как минимум три необратимых ошибки, лишившие это сообщество благословенности. А отсутствие защиты Свыше сделало рм-активистов беззащитными перед инспирацией духа хитрого (в само словосочетание «строить Розу» уже заложена его глумливая мина). Вот эти системные ошибки:

1)  Роза Мира как концепция или учение – закрытая система.

2) Акцент был сделан не на самостоятельном творчестве и не ему отдан приоритет. Но подражательство неизбежно со временем переходит в паразитизм, а любой паразитизм имеет демоническую природу.

3) Также акцент был сделан на «географическом», а не на поэтическом и религиозно-философском (с прививкой всей русской философской и литературной традиции!) восприятии мистики и мифологии Даниила Андреева. Такой перекос в мистическую географию приводит к религиозному материализму, духовное начинает мыслиться по аналогии с природным порядком, а живая и динамичная андреевская мифология превращается в статичную схему.

Все эти ошибки являются выпячиванием одной части в творчестве Даниила Андреева за счёт умаления целого. Уходит главное и бесконечное, смыслы слов оскудевают или переворачиваются, мировосприятие из расширяющегося становится сужающимся конусом, символы закрывают, а не открывают собою реальность, творческая свобода вытесняется формализмом. Это один и тот же механизм окарикатуривания, который от века использует антикосмос для дискредитации светлых идей. Демонический разум весьма скуден в изобретении новых методов.

Портал Родон – центральная опора в конструкции родонизма. «Логически непротиворечивая концепция Розы Мира» преподносится как главное в творчестве Даниила Андреева. Закрытость Родона отнюдь не случайна: она символизирует замену открытого духа Розы Мира замкнутой и жёсткой системой. Нерв Родона – лента анонимных вопросов и ответов. Родон – это идеология родонизма в концентрированном, окаменевшем (опора!) состоянии. У столпов родонизма не возникает ни тени сомнения, что может существовать в мире духовно значимый вопрос, на который у вооружённых рм-знанием нет ответа – не в силу пробела в эрудиции, а в принципе нет и быть не может. Такое исключено! Как исключено сомнение в том, что человеческая логика является единственным и непоправимым критерием истинности, что истина может быть логически противоречивой, как сама жизнь; что два утверждения, исключающие друг друга на уровне аристотелевской логики, могут быть истинными одновременно и являться разными проекциями единой вневременной истины. В родонизме вне линейного времени не мыслится вообще ничего. Бог вне времени – нонсенс. Всё нонсенс, что не укладывается в конус родонизма, дающий поклонившимся ему право свысока судить обо всём и обо всех, кто попадает в поле их зрения. Но попадаются, слава Богу, не все.

 Таков объективированный мир родонизма, взятый за эталон, за «лучший из возможных» и достойный существовать космос. Андреевские символы приняты за последнюю реальность. Все материальные миры символичны, но в родонизме дух подобен материи и восседает на верхушке слоёного, но сужающегося мироздания, выпеченного по образу и подобию самого родонизма. Собственно, ад и рай и есть инверсия внутреннего мира вовне – и мы попадаем в тот мир, который выбрали и досоздали внутри себя. По большому счёту, всё справедливо, если мы хотим считать себя свободными существами, а не марионетками. Объективация мира в родонизме доведена до мистического предела: выхода из логически непротиворечивого гипноза больше нет, иные миры оказываются тем же царством необходимости, а вишенкой на торте или сбоку бантиком – Бог-субстанция. Дух человека – внешний объект для родонизма, замкнутая монада.¹

И Даниил Андреев даёт возможность своим последователям так понимать себя, но при одном лишь условии – при вынесении из философского христианского контекста его концепции. Здесь опять фокус-покус. Сделать упор на концепции «Розы Мира», а не на её творческой составляющей, её поэзии, было нужно для постепенного выдавливания Даниила Андреева из общекультурного потока – в этом акте цель, а не в самой концепции. Концепция лишь средство. Вне великих традиций Даниил Андреев становится беззащитен – связи оборваны! Тогда им можно сначала манипулировать, а потом и вовсе подвинуть, когда придёт более объективный Духовидец. Внутри великой Традиции такая манипуляция невозможна, поэтому обособление будущей доктрины нужно начать с малого – с вычленения из самого Андреева рм-концепции. Далее мы увидим, как разными и, казалось бы, нигде не пересекающимися тропами, вплоть до совсем маргинальных, все проекции родонизма целенаправленно ведут к одной волевой установке – к вынесению Даниила Андреева из христианского культурного контекста любыми средствами, любой ценой. [1]²

Движение духа (жизнь) возможно лишь тогда, когда правильный ответ на глубокий вопрос раскрывает новые вопросы на новой глубине: вопросов становится больше, чем было. Это расширяющийся конус. Если вопросов становится всё меньше и картина мироздания ясна (в общих чертах), то двигаться дальше некуда и незачем, остаётся хорошо устроиться в этой окончательной ясности и с общим выраженьем лица методично восходить по ступеням, ничему уже по большому счёту не удивляясь, лишь набивая карманы души однозначными ответами. И никаких тебе мучительных противоречий, никаких шизофренических антиномий, никаких неразрешимых вопросов. Антиномиям и противоречиям объявлена война. И победа в той войне – смерть вторая. Это сужающийся конус. Это родонизм.

Когда не осталось неразрешимых для нашей логики, открытых и вечных вопросов, жить незачем, потому что нельзя творить; можно лишь компилировать и создавать гирлянды из готовых ответов, только иллюстрировать картинками полученное извне метазнание. Места для подлинного творчества не остаётся. Творческий акт возгорается от чистого листа, от полноты непонимания и возможности разуму замереть от удивления, от жажды вслушиваться и вслушиваться в эту великую Тишину, в эту распахнутую навстречу твоему удивлению бездну Незнания. Но как двигаться, если фары светят не изнутри, а извне³, чему удивляться, если застят зрение направленные на тебя прожектора универсальной концепции, а на сцену мироздания опустился занавес с картами и схемами? И только начни вслушиваться, как тут же утомлённый духовною жаждою разум влезет со своими шпаргалками и станет ясней ясного, что «за этой тишиной, как за стеной» стоит на страже универсальная концепция. И где отыскать в том грандиозном метацентре чистый искренний лист, если всё там давно и не тобою расписано, открыто и сыграно? Приговор искусству (кончилось), вывешенный как откровение на портале Родон, настолько же типичен, как серо-лиловый фон его дизайна, его всезнающая закрытость и упадочность его исторических прогнозов. Так роковым, непостижимым для рассудка образом, духовное успокоение, купленное ценой логически непротиворечивой устойчивости, оборачивается безысходной потерей внутреннего света. Свет – это Тайна. А какая может быть тайна, если уже не осталось в воздухе настоящих вопросов, неразрешимых, открытых вопросов, а не мелких неувязок в частностях и деталях? Сам Бог (ну, по большому-то, по общему счёту) понятен, непротиворечив и логичен. Главный компьютер в НИИ родонизма совершенен. Можно жить и умереть спокойно, рм-концепция забронирует тебе тёплое место в вечности.

Зачем? Куда? Где край сериала? Вдруг караул устал вращать калейдоскоп миров? Но нужно карабкаться по ступеням материальностей, сначала до субстанции своей монады, потом до субстанции Бога, а потом … Куда? (Туда же.) Зачем? Карабкаться, упорядочивая распухающие знания… Но конус-то сужается, о Боже! Вопросов с каждым вздохом, с каждым веком, с каждым шагом наверх становится всё меньше, а груз ответов тяжелее. И вот последний пал вопрос – это вершина! А ответ на него – смерть. Цель – смерть. Посыпалось разложенное по полочкам мироздание. Рухнули стеллажи каталогов и чертежей. Когда остались на руках только ответы – творчество жизни прекращается за никчёмностью. Это и есть «обезьяна Розы Мира», это её гримасы. Разводим руки и отходим в недоумении: бывало и не такое на белом свете, но такое слишком уж… грандиозно, что ли… до пошлости. Так самоуверенно наглеть под звёздным небом… Родонизм – изнанка Розы Мира не только духовная, но и душевная: человек в атмосфере родонизма попирает в себе как раз те качества души, которые в своё время помогли ему прочесть и полюбить Даниила Андреева.[2]⁴ Показательно, источник глухого пессимизма Родона тот же, что задиристого оптимизма левого крыла и броуновского скептицизма другого, «альтернативного» крыла родонизма. Подражать, как и тиранствовать, можно на разный манер.

Даниил Андреев – само творчество: он расширяет сознание и освобождает дух; показывая нам цельность космоса, взаимосвязи его уровней и планов, выводит нас за прежние горизонты; давая ответы, ставит всё новые и новые вопросы (огромное количество!). Это расширяющийся конус – свобода и воздух, который пытаются загнать в колбу родонизма, ничтоже сумняшеся штампующего ответы на вечные вопросы. Вместо храмового ансамбля культур и религий, о котором мечтал поэт, мы видим большой кирпич, претендующий одним махом оглушить всех гениев мира с их логическими противоречиями и несносными вопрошаниями. Уравнять. Построить по ранжиру. Взять всех и – классифицировать. Надоели шараханья. Всё уже найдено.

Роза Мира – золотая осень человечества, его «бабье лето». Родонизм – старческая усталость, брюзжанье пресыщенного рассудка, переходящее в маразм. «Искусство не даёт ответов, но помогает точнее формулировать вопросы» – пушкинская мысль. Предтечи не читали трактат (не повезло). Прочли бы – угомонились, завязали с поисками, увидели рельсы (повезло) и сели в общем вагоне раскрашивать картинки, бетонируя концепцию в массах. Нового, революционного мировоззрения, в корне меняющего представления об иных мирах и нашем мире, после трактата не может быть никогда. Лобачевские и Эйнштейны в родонизме исключены по умолчанию. Нужны Колумбы и Магелланы на посылках, без устали отправляющиеся за иллюстрациями для квадратиков грандиозной блок-схемы.

Информация – универсальная отмычка родонизма. Ему мнится, что она открывает все двери всех мировых тайн. Подражательному духу не понять, что истина творится, а не транслируется, что познание – это прибыль бытия; что пророк – творец, а не секретарь-машинист. Если бы Богу нужно было просто донести до нас информацию, Он давным-давно нашёл способ это сделать. Но Богу угодно творческое раскрытие мира, Богу хочется удивлять и удивляться Своему творению. Творческое начало – центральный, мирообразующий смысл и каждого я, и космоса в целом. Если не принять эту духовную аксиому, то невозможна теодицея. Если познание понимается как пассивное отражение, то творческий акт становится лишь досадной помехой при получении метаинформации.

Родонисты даже не пытаются осмыслить андреевское утверждение о том, что главной целью космического становления является просветление, одухотворение материи. Что сие значит? Всё-таки главная цель, неужели для её понимания достаточно одних лозунгов? Увы, достаточно, и любая попытка глубокого осмысления андреевских тезисов пресекается на подсознательном уровне. Это угрожает возвращением Даниила Андреева в культурный контекст, чего допустить нельзя ни в коем случае. Такая угроза сводит на нет все усилия и рушит все тайные планы инспиратора родонизма. Акт просветления материи мистический натурализм и христианская мистика понимают полярно и потому ведут человека по духовно противоположным путям. Пытаться согласовать их – занятие не только бессмысленное, но зловредное: ничего, кроме выродка «свобода есть осознанная необходимость», из таких скрещиваний не произрастёт.⁵