I

Идеология будущего

о главной цели и двух причинах написания этой книги

Предмирное, метафизическое начало зла, небытия и рабства находится в состоянии исторической текучести, дух Великого Инквизитора не имел ещё окончательного и предельного воплощения, он сокрыт, его нужно разоблачать под разными масками.

Н.А. Бердяев

(Новое религиозное сознание и общественность)

Не бывает благородной жизни без знания о бесах и демонах и без постоянной борьбы с ними.

Герман Гессе (Игра в бисер)

Цель настоящей книги¹ – работа над ошибками, работа с будущим; не столько критика, сколько поиск выхода из тупика. Кризис человеческой цивилизации стал в последнее столетие настолько зримым, настолько очевидным, что безвозвратно ушла в прошлое оптимистичная гуманистическая вера в научно-технический прогресс, который сам по себе должен привести к гармоническому обществу, а вместе с верой в прогресс стала уходить в небытие вера в свободный рынок и демократию, которые сами по себе устроят мещанское счастье на земле, вера вообще в возможность справедливого устроения общества. Мыслящие люди привыкают жить сегодняшним днём, привыкают не думать о глобальном и общем, чтобы не впасть в отчаяние: инстинкт самосохранения заставляет двигаться по инерции, замыкаться в индивидуальном и маленьком и отмахиваться от общего и всемирного, скользить по поверхности жизни. Как нельзя лучше способствует такому состоянию духа вся культура постмодернизма (предсказанная Германом Гессе «фельетонная эпоха») и вся пропагандистская машина нового мирового порядка.²

Но есть и обратное движение духа, которое нельзя угасить никакими житейскими страхами, никакими идеологическими хитростями, – это движение всё дальше вглубь и ввысь. Такова русская религиозная философия, таково и творчество великого русского поэта, мыслителя и мистика Даниила Андреева. Вокруг его имени в начале века зародилось так называемое «рм-сообщество», а под вывеской «Роза Мира» – родонизм. Моя книга обращена к тем ищущим и беспокойным людям, что усомнились в духовном наследовании одного другому. Я тоже усомнился и тоже не смог себя успокоить; и дальше закрывать глаза на непримиримые противоречия, возникающие от соприкосновения с первым и вторым духом, я не в силах. Я уже не только чувствую внутренний диссонанс и сомневаюсь в соответствии «вывески» содержанию, но и вижу, что за Розой Мира³ и родонизмом стоят полярные духовные сущности. Моя книга посвящена поиску ответов на вопрос: почему такое стало возможным? В самом первоисточнике была заложена возможность подмены, в человеческом факторе его последователей, в культурных и социальных планах или в глубинных процессах, протекающих в космосе? Кто не сомневается в духовной идентичности родонизма и Розы Мира, не найдёт для себя в моих поисках никакого смысла, кроме проблем личного характера, и поэтому дальше читать эту книгу ему нет нужды. Ничего, кроме злого чувства, она не вызовет в такой душе, а это чувство есть зло безотносительное, к кому бы оно ни было направлено; не стоит его подпитывать в себе и умножать им суммарное зло мира. И лучше сразу поставить здесь точку.

За шумовой завесой постмодернизма, в перегное времён и традиций прорастают зёрна новой эпохи – создаются различные микромодели как новых жанров искусства, так и социальных структур, принципиально отличающихся от известных исторических формаций. Смерть попирает смерть – и в разлагающуюся культуру падают семена будущего. Их количественная невеликость не должна смущать, как не смущает никого малость молекулы ДНК. Судьба мира решается качеством информационной структуры, заложенной в той или иной самоорганизующейся системе, величиной плотности времени в ней и взрывной силой духовного заряда.

Можно уже сейчас подвести основные итоги  деятельности рм-сообщества за первые 13 лет его существования и различить общие контуры прорастающей внутри него идеологии. Само явление сетевого родонизма не заслуживало бы серьёзного анализа, и не только по причине человеческой малочисленности, культурной периферийности и раздробленности (это ещё не показатели духовной незначительности), но из-за отсутствия в этом сообществе оригинального творчества. Пристального внимания это явление заслуживает по двум причинам иного порядка, а именно:

1. Творчество Даниила Андреева является одной из ключевых символических проекций будущего. Формирование рм-сообщества шло по преимуществу в интернет-пространстве. Интернет из-за своей глобальности, фрактально-сетевой структуры и наибольшей независимости от государственного и финансового диктата будет, по-видимому, той средой, в которой зародятся первые ростки новой культуры, призванной разрешить великий кризис гуманизма.⁴ Таким образом, рм-сообщество является почти идеальной почвой для проращивания саженцев идеологии будущего и для обкатки тонких механизмов влияния на человеческие души через всемирную паутину. В интернете человека, который захочет найти тех, кто принял близко к сердцу идеи Розы Мира, глобальные поисковики выведут на сайты родонизма. Доктрина родонизма под вывеской «Даниил Андреев – Роза Мира» заняла все первые позиции в Сети. Ищущих людей становится всё больше, но исповедуют родонизм и остаются в его сообществе считанные единицы (факт характернейший!). Кроме того, у искренно ищущего человека, столкнувшегося с родонизмом и порождаемой им атмосферой, появляется убеждение, что в Сети невозможно никакое достойное общение, т.е. родонизм не только снижает и профанирует идеи Розы Мира, но попутно отвращает одарённых и неравнодушных людей от творчества в Сети вообще. И колоссальные потенции интерактивного пространства начинают использовать в своих целях малокультурные, а то и просто тёмные силы (и не только человеческие). А это уже серьёзно, и причины такого положения необходимо анализировать.

2. Явление сетевого родонизма взято мною в качестве одного из примеров «тупикового синтеза». Вектор нового времени – это культура синтеза.⁵ Но синтез может быть разным по содержанию: как сведение культурно-религиозных ликов к общему знаменателю, уравниловка, усреднение и обеднение их – и как взаимное обогащение и раскрытие культур и религий в их творческом общении, как диалог и ансамбль; именно такой вариант синтеза вытекает из духа того исторического движения, что Даниил Андреев назвал «Розой Мира», Достоевский – «всемирной отзывчивостью», а русская философия – «новым религиозным сознанием». Родонизм, упрощая мифологию и схематизируя метафизику Даниила Андреева, моделирует духовно обедняющий вариант синтеза – синтез замкнутой на себя концепции. Такая система не является уже синтезом по сути, она статична и потому враждебна динамике открытого диалога культур. И с этой точки зрения модель родонизма характерна для современного мира и нуждается в осмыслении.

У меня мелькнуло искушение назвать мою работу «Истоки и смысл русского родонизма», но это могло быть воспринято не как перекличка, а как пародия на книгу Н.А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма». Родонизм и так комичен в провинциально-детском своём состоянии, дополнительная сатирическая нотка в его описании была б уже чрезмерной. «Уж не пародия ли он?» ­– вдруг вырвалось у Татьяны Лариной…

Окружённая воздухом русской поэзии, пушкинская Татьяна стала для нас чистейшим символом соборной души России. И этот вопрос-догадка, доносящийся к нам эхом то ли из сна самой Татьяны, то ли из сна Раскольникова и «Сна смешного человека», то ли со дна Светлояра перекличкой колоколов града Китежа, одним точно найденным словом («Ужель загадку разрешила? Ужели слово найдено?») раскрывает нам не только тайну взаимоотношений Онегина и Пушкина, Сальери и Моцарта, подражателя и поэта («Ужели подражанье, ничтожный призрак…»), но вольным поэтическим снарядом попадает в самую сердцевину духа Великого Инквизитора и всех его производных, всех наших исторических самообманов и предательств.

Словно гирлянда гримас в лабиринтах сонного маскарада, тянутся сквозь человеческую историю бесчисленные вариации покушений пародии на подлинник. Неисцелимая зависть пародии к подлиннику и рабская зависимость от него, переходящая в ничем неутолимую иррациональную ненависть, – вот главная пружина всего демонического и в нас самих, и в нашей земной судьбе. Это общий корень всех инфернальных доктрин, наследующих одна другой и с учётом ошибок предшественниц лишь варьирующих акценты внутри трёх искушений умного духа. Это мимикрия Великого Инквизитора во времени. Существует прямая пропорциональная зависимость между духовным зарядом подлинника и ядом его пародии: чем светлее первый, тем гибельнее второй. Та же пропорция работает и в обратной, освобождающей инверсии юмора, когда дьявольская пародия уже заслонила подлинник, налилась цементной серьёзностью и фарисейской правильностью и явилась на сцене истории в маске очередной святой инквизиции.

Родонизм, с одной стороны, использует грехи исторического православия (так же, как это делала коммунистическая квазицерковь), противопоставляет себя его ортодоксальной косности. А с другой стороны, родонизм готовится стать альтернативой либерально-рыночной идеологии в случае её провала. В бесах Достоевского кто мог опознать действительную историческую силу, из писательского кошмара ставшую русской явью, превзошедшей кошмарностью любой кошмар? Какая-то кучка каких-то маргиналов в вымышленном провинциальном городке что-то там химичит в своей литературной реальности и клубится в парах нездоровой фантазии самого автора… Да, мало кто мог тогда поверить всерьёз этому автору и различить в его навязчивом сне грядущие ужасы русской революции, мировых войн и сталинской тирании…

Я постараюсь показать, как сквозь разные преломления родонизма в Сети и враждующие между собою «рм-группировки» пульсирует один и тот же дух. Тотальное окарикатуривание и грубость – типическая черта этого духа, его стиль. Я попробую доказать, насколько возможно доказать словами, что тёмный дух – не нарост на идейном теле родонизма, не временное заблуждение и не болезнь роста здорового духовного организма, но единственный его создатель и вожатый; а сам родонизм в целом, со всеми своими «альтернативами», есть не что иное, как устойчивая доктрина, а именно: выхолощенная от творческого импульса Роза Мира. Каким-то роковым образом все благие начинания в этой среде оборачиваются в итоге в свою противоположность, в то, что угодно инфернальному инспиратору, а не добрым членам сообщества. Какие механизмы, включая интернет-технологии, использует тёмный манипулятор и ради каких целей, а главное – почему люди позволяют себя ослеплять и собою манипулировать? Этот вопрос пройдёт красной нитью сквозь весь мой анализ родонизма; это вообще вопрос жизни и смерти, и важнее его нет для человека. Почему человек отдаёт свою свободу и своё первородство духу, ненавидящему истину? Чем подкупает он человека, и ради какой награды мы соглашаемся предавать ему своё самое дорогое, самое подлинное?

Моя книга направлена против духа родонизма, а не против тех, кто соблазнился его соблазном. Борьба с болезнью не должна переходить в борьбу с больными. Не с носителями зла нужно бороться, но с той ложью, которой заразились они и которой заражают других, выдавая её за правду. Бороться внутри себя прежде всего (это тоже один из тех сквозных акцентов, неверная расстановка которых может вывернуть наизнанку смысловую ткань моей книги). Эта книга родилась из внутреннего опыта и не является рацеями резонёра, возомнившего себя здравым и трезвым, но только как на грех окружённым сумасшедшими и бесноватыми. Всё, что я буду писать о родонизме, я испытал на собственной шкуре. Для меня главным стимулом в моей работе над ошибками была возможность по мере раскрытия темы отследить в душе те пласты, что аукаются на искушения демона родонизма и помогают ему достигать своих целей. Речь пойдёт не столько о рм-сайтах, сколько об идеологии будущего, которую лишь условно можно назвать «родонизмом». Форумная суета вокруг Даниила Андреева – лишь игрушка одного из отпрысков древнего духа, одного из вызванных им из кромешной тьмы антикосмоса извратителей Новой Эпохи. Гадкий отпрыск ещё находится в младенческом возрасте и учится на нас, как на подопытных кроликах, тренируется и отрабатывает какие-то ему одному известные приёмы.

Дух инквизиции или дух большевизма и люди-носители этого духа – не одно и то же. Но для любой глобальной доктрины готовится определённый душевный тип. И этот тип тоже нужно описывать: в нём содержатся те конкретные «крючки и дырки» нашей душевной материи, на которые людей ловит и сквозь которые проникает в души данная доктрина. Если под Розой Мира мы подразумеваем здесь не столько книгу Даниила Андреева, а новую эпоху и новую культурную парадигму, то и под родонизмом не следует подразумевать только его теперешнее отражение в интернете. Но по этому отражению, как по микромодели, можно делать определённые выводы.

Для автора очень важно, какого гипотетического читателя он видит сквозь текст: это видение определяет душевную атмосферу книги. Мой читатель вряд ли находится в нынешнем рм-поле. Я думаю, что никакого широкого резонанса настоящая работа, в том числе и в силу её жанровой специфичности, не будет иметь. Путешествие в эту книгу было необходимо мне как исследование и как работа с будущим. Работа с будущим – моя ведущая литературная цель; если, конечно, у литературы, как у памяти, есть сознательная цель. Скорее всего, цель и путь в таких реальностях синонимы. Мне, как читателю, всегда был интересен в литературе диалог с судьбой, путь, а не результат; общение с книгой – как становление личности, живой духовный опыт. Литературный стиль – это дыхание судьбы, её ритм, а не искусно сделанная вещь. Стилистическая работа со словом мне интересна как дополнительный повод к самопознанию, толчок к самоуглублению, нажим и напор внутреннего движения, а не внешнее украшательство.

Как творящая память мне интересна книга – как путешествие вглубь бытия и вовнутрь времени; в том числе и моё личное литературное дело только тогда меня занимает по-настоящему, когда я чувствую, что это работа с будущим; и она не отпускает, пока в душе что-то важное и доселе сокрытое не вскроется, какие-то новые пласты не придут в движение и текст не станет перед внутренним взором как путь, а каждый символ его – как дверь, к которой нужно найти ключ в своей душе. И совсем не в том смысле это работа с будущим, что я там ожидаю грандиозный успех и работаю на него (никакого успеха, в т.ч. и посмертного, может не быть, не исключено полное забвение⁶); а в том смысле, что через слово можно влиять на узловые точки памяти и судьбы, и не только личной (зависит от качественности текста). Такая работа с будущим ценна ещё тем, что нехорошие прогнозы не сбываются в пространстве жизненном, если удалось развязать и сделать зримым их сценарий в пространстве литературном. В этом отличие писательской задачи от пророческой. Пророк говорит миру о Боге и настоящему о будущем, а поэт – Богу о мире и будущему о настоящем. Похоже, Даниил Андреев сбил из нашего будущего один из гибельных вариантов, и придётся инфернальным стратегам теперь тужиться над другим, менее эффектным сценарием (уже благо!). Эмпирически сетевой родонизм явление сиюминутное, но за ним просвечивает что-то поистине жуткое...

Привожу здесь ёмкую и страшную цитату Константина Леонтьева, странного и какого-то совсем нерусского и нехристианского по духу мыслителя, хотя ультраправославного (в этом «ультра», по-видимому, вся нерусскость и вся нехристианская направленность его духа как раз и заключены):

«Общественные организмы (особенно западные), вероятно, не в силах будут вынести ни расслоения, ни глубокой мистики духовного единства… Вот разве союз социализма («грядущее рабство», по мнению либерала Спенсера) с русским Самодержавием и пламенной мистикой (которой философия будет служить, как собака) –  это ещё возможно, но уж жутко же будет многим. И Великому Инквизитору позволительно будет, вставши из гроба, показать тогда язык Фед.Мих. Достоевскому. А иначе всё будет либо кисель, либо анархия…»⁷

Это писано в 1891-м году. В XX веке только мечтой душевнобольного казался «союз социализма, русского самодержавия и пламенной мистики»; сама история опровергла страхи-надежды Константина Леонтьева (для него «страх» знаковое слово: в нём вся надежда). Хотя бред в русской истории имеет намного больше шансов к воплощению, чем здравый смысл; и это обратная сторона нашей одарённости. Ныне «союз социализма, самодержавия и мистики» (пламенной!) уже не выглядит бредом, а чуть ли не единственным выходом из глобального кризиса охладевшей демократии. Не ту же ли дорогу для будущего человечества прозревал в своих пророчествах другой великий сын России, автор «метаисторического трактата» с удивительно красивым именем «Роза Мира»? Вслушаемся ещё раз в формулу: «союз социализма, самодержавия и мистики»… Так, та же формула или нет?

М.Н. Эпштейн в работе «Роза Мира и царство Антихриста: о парадоксах русской эсхатологии» утверждает, что утопия Даниила Андреева и план Великого Инквизитора идентичны: «Верховный наставник» у Андреева и есть будущий антихрист, а общественная система Розы Мира и есть теократический социализм. Значит, формула именно та же. Так считает и «правое крыло» родонизма, противопоставляя себя его «левому крылу» и «центру», которые, скорее всего, внутренне подписались бы под формулой Леонтьева и если б не сказали, то подумали: «да, союз социализма, самодержавия и мистики и есть социальная модель Розы Мира, хотя постмодернист Эпштейн всё врёт и передёргивает, и с ним несолидно спорить». Эпштейн, конечно же, передёргивает, вырывая по произволу и компилируя куски из разных контекстов, но на то он и постмодернист! Родонизм делает гораздо худшее, нежели Эпштейн: сохраняя верность букве, ничего формально не передёргивая, подменяет саму атмосферу и обесточивает дух. Формула остаётся внешне той же, но становится постепенно наполненной иным содержанием. А постмодернистское крыло выступает в качестве выставляемого напоказ очеявленного пугала и только оттеняет центральный концептуальный свет родонизма.

В обществе, выстроенном по формуле Леонтьева, восставший Инквизитор «показывает язык» не Фёдору Михайловичу лишь, как думал православный философ… И демон родонизма «показывает язык» не только Даниилу Андрееву, а Тому, «дело Кого исправить» собирается (ещё только собирается по-настоящему!) Великий Инквизитор. Но буква, концепция Розы Мира остаётся до поры в неприкосновенности, и в этом весь фокус таких идеологий как родонизм! И весь их потенциальный ужас. Не нравственная правда социализма, не космическая истина монархии, не глубина христианской мистики соединяются в этой формуле в её родонистском преломлении, но уравниловка социализма, гордыня самодержавия и сведённое до религиозного материализма и мистического натурализма «духовидение».

Так, есть ли в самом трактате «Роза Мира» и духе его автора, как утверждает Эпштейн, те зёрна лжи, из которых может произрасти доктрина такого глобального мира, в котором Великий Инквизитор осуществит свой вселенский план и «покажет язык» Христу? Виноват ли подлинник в своих кривых отражениях, своих толкователях и подражателях? Виновато ли христианство в исторических извращениях христиан, и заложено ли было изначально в нём семя инквизиции? Виноват ли Творец, что Божий мир удалось изолгать прародителю зла? Виноват ли организм в том, что в него вторглось полчище вирусов? Ответствен ли подлинник за свою пародию?

Это извечные вопросы. Не обойти и мне их в своей книге, хотя бы потому, что дух родонизма паразитирует на самых светлых, глубоких и чистых идеях, какие только знал мир. А виноват во всём наш иррациональный человеческий фактор, та наша творческая природа, которая эманирует из себя такую свободу, над коей не властен и Сам Творец. И вся «вина» Творца лишь в том, что создал Он нас по Своему образу и подобию. Но дух, гордо и самовластно отказавшийся быть Его образом и подобием и утративший из-за этого волевого акта свою творческую (подлинно творческую!) природу, а вместе с нею – и свою подлинную, содержательную свободу, стал духом подражательным и паразитарным. Так что не продолжатели искажают подлинник, но подражатели – и в этом слове кроется ключ от тайны, о которой так гордо и хвастливо говорит Великий Инквизитор. Продолжателем творческого духа может быть только творческий дух, понять художника может только художник, любить Творца может только творец. А человеку от века духом хитрым, духом подражательным и завистливым внушается под лёгкими соусами всевозможных идеологических ухищрений, что он, человек, существо не творческое, но обусловленное (схемы обусловленности варьируются в зависимости от текущей моды: от экономических и психологических до метафизических и мистических). В этой точке, в этом тёмном внушении сходятся все доктрины Великого Инквизитора. И здесь же проходит непреодолимая граница между духом творящим и духом его пародирующим.

Разоблачать обманы духа хитрого и значит повышать свой духовный иммунитет. Если и есть вина организма в поражении его вирусом, то эта вина в слабости иммунитета, в небрежности и невнимательности к предупреждениям о готовящейся атаке. Но и в другую крайность – в тотальную подозрительность и страх движения (упованье Константина Леонтьева) – впадать не следует: стерильность и косность не спасут, только усыпят душу ещё больше. Действенное оружие против лжи одно – это содержательная свобода. Творческий акт может порождать не только положительную подлинную свободу, но и пустую злую свободу, свободу самоуничтожения. Подражательство роковым образом, незаметно выхолащивает сам предмет, которому взялись подражать. Главный, неосознаваемый пафос подражательства в равномерном распределении тепла, а это и есть торжество хаоса, что в физическом, что в духовном плане. Смысл творчества в возгорании нового света, а не в отражении и не заимствовании света; и только такое творчество оправдывает свободу творения и способно излечить дух от зла подражания – лжи толкователей, фарисеев и лицемеров, – вернув истине истинность и бытию подлинность. Концептуально родонизм почти неотличим от Розы Мира. Сверхчеловек похож на Богочеловека. До поры до времени, конечно: если померкло внутреннее солнце, тлен возьмёт своё.⁸

Никакое явление в культуре нельзя демонизировать ради самой демонизации: зло всего лишь изолгание бытия. У каждой демонической пародии есть подлинник, на котором и за счёт которого она существует, есть цель – вытеснить в сознании людей и подменить собою подлинник или отвратить собственным безобразием от него и подтолкнуть к заранее подготовленной «альтернативе». Зло только тогда обладает силой, когда крадёт её у добра. Осмысленное зло перестаёт быть злом, но обогащает духовный опыт. Всё же, что духовно обогащает, есть благо; а всё, что обедняет, зло. Карикатура именно обедняет подлинник, выпячивает одни части в ущерб другим и в ущерб целому.

Так в чём же глубинное отличие духа родонизма от христианского духа Розы Мира, и в чём это отличие проявляется по преимуществу, и в чём скрытая опасность родонизма для человека? И основное – почему человек позволяет, вопреки свободно избранным идеалам, подменять в душе своей духу хитрому самые жизненно важные смыслы? Вокруг этих вопросов вся моя работа строится. Не дать конечные ответы моя задача (даёт ответы лишь тишина сердца, где слышен голос совести), но сделать явными сами вопросы, со всевозможных сторон их обозреть и раскрыть. Правильные ли выводы сделал автор из своего анализа, насколько сопрягается опыт автора с истиной, смог ли автор освободить разум от предубеждённости, а сердце очистить от застарелых обид, когда писал книгу, – эти оценки находятся уже вне его компетенции, но в поле тайной свободы читателя.