К сожалению, сегодня распространено, как кажется, довольно печальное отношение к русской философии всеединства – это отношение, питающееся из убеждения близости и понятности, можно даже сказать, “домашности”, этой философии. У одних оно порождает оттенок снисходительности, облекающийся в формулу: русская философия – “слабая” философия, она во многом подражательная по отношению к западной, потому так настойчиво и вынуждена подчеркивать свою оригинальность (см. напр.9). Другие уже поспешили  заключить сокровища философии всеединства в философскую лавку отечественных древностей, и тоже как-то закрыли вопрос. Например, известный специалист по русской философии всеединства, С.С.Хоружий, придерживается позиции своего рода «геронтологического редукционизма», полагая, что настоящий Соловьев – это поздний Соловьев. Концепция всеединства у Соловьева, по мнению Хоружего, – это наименее оригинальная (и наиболее молодая) часть его философии, заимстванная у западной философии. Если и было нечто оригинальное в философии Соловьева, так это его приближение к идеям феноменологии в его поздних работах. При такой трактовке, конечно, не остается ничего иного, как признать Соловьева «Царь-Пушкой русской философии», из которой невозможно стрелять. Мы не будем пытаться свести цельное творчество Соловьева к какому-то одному его периоду. Идеи философии всеединства должны быть применены в том числе и к анализу творчества основателя этой философии. Отказ от этого чреват превращением живого творчества философа в одно из отвлеченных начал – яркий пример чего С.С.Хоружий и демонстрирует нам в «поминках» по Соловьеву и попытках превращения образа Соловьева пускай и в грозный, но мертвый и бесполезный музейный экспонат. Дихотомия западничества и почвенничества продолжает жить по отношению к философии синтеза – и это лучшее подтверждение ее непонимания. Да, нам нужно признать, и вся книга ставит себе это одной из своих главных целей, – мы не понимаем и не знаем русской философии всеединства. Это нужно конечно же пояснить. Мы несомненно как-то знаем эту философию, и со стороны этого “как-то” – даже очень хорошо знаем. Мы знаем, что писали эти философы, как они жили, но в некотором смысле все это поверхностное знание закрывает от нас тайну философии всеединства. В этой философии заключена тайна, в ней, кроме «соматического» и «психического», есть еще и «пневматический» смысл, который требует своей расшифровки. Такое значение русская философия всеединства получает с точки зрения будущего, а не прошлого. Это философия-откровение, которая лишь намечает пути к будущему синтезу и может быть прочитана совершенно по-новому.

В этом разделе мы попытаемся заложить основы такого нового прочтения и начнем конечно же с философии всеединства Владимира Соловьева.