Среди всех L-объектов есть один, в какой-то мере определяющий сам феномен ментальной предельности. Это абсолютное. Во второй части мы не раз касались проблем антиномичности идеи абсолютного. В сжатом виде антиномия абсолютного звучит так: “Абсолютное – это единство себя и своего отрицания”. Ментальное обеспечение антиномии абсолютного такое же, что и у других парадоксов с самореферентностью: абсолютное относится ко всему (объектный план), выталкиваясь из его состава и определяясь как абсолютное-ничто (первое абсолютное, А1); но в то же время абсолютное ничего не может оставить вне себя, и должно всё в себя включать – здесь абсолютное определяется как абсолютное-всё (второе абсолютное, А2). Т.о., в целом, абсолютное образует единство первого и второго абсолютных (А3). Но второе абсолютное таково, что оно расширяется на весь синтез абсолютного (метаплан), приводя к L-противоречию (т.е. объектный план (А2) расширяется до метаплана (А3)). В случае принятия «аксиомы правильности» абсолютное можно прямо интерпретировать через множество Рассела (см. § 3).
В то же время, в системе своего ментального обеспечения идея абсолютного содержит еще один момент, отсутствующий в такой мере у других L-объектов. Это именно абсолютность, которую можно интерпретировать через максимальный модус некоторого абсолютного (универсального) ментального многообразия, в котором всем иным началам поставлены в соответствие немаксимальные модусы или моды (см. Приложение 16).
При определении абсолютного в качестве максимального модуса в универсальном ментальном многообразии возникает ситуация, очень напоминающая, как уже говорилось, таковую в теории множеств. Антиномия абсолютного представляется здесь парадоксом Рассела (если принять, что ни одно множество не может содержать себя в качестве своего элемента – «аксиома правильности»). Но если в теории множеств теоретико-множественные антиномии пытаются элиминировать (что, однако, все-равно не удается сделать до конца), то мы рассматриваем их как выражение L-противоречивости и необходимый элемент в системе обеспечения трансрациональной (модусно-модальной) природы L-объектов. Т.о. на универсуме множеств существуют неуничтожимые L-объекты, что указывает на существование ментального многообразия на множествах и возможность пересмотра в рамках философии всеединства теории канторовских множеств (см. также Приложения 5, 6).
Экран, в рамках которого происходит доминирование рефлексивных мод в моделях универсального ментального многообразия, таков, что все иные экраны подчинены ему. Это поистине ментальная тотальность и ментальное пространство. Только этот экран может обеспечить феномен “ктойности”. Т.о. ктойность – это определенность, представленная как модус универсального ментального многообразия и способная в своей рефлексивной моде занимать собою весь экран сознания-бытия, становиться ментальной тотальностью. Феномен ктойности оказывается тесно связанным с идеями абсолютного ментального многообразия. Ктойности – это моменты-качествования и моменты-индивидуальности в “душевной жизни”, по Карсавину, чистое сознание, согласно Соловьеву, переходящее в сознание-бытие; “непосредственное самобытие” у Франка. Если в рамках других ментальных многообразий экран не столь тотален и обеспечивает более слабый L-статус, то полицентрическая среда “непосредственного самобытия” такова, что здесь каждый “центр” (модус) может стать “непосредственным самобытием”, т.е. ментальной тотальностью, не имеющей вне себя ничего иного. Здесь тотализация (абсолютизация) особенно велика, выражаясь в сильном L-статусе.
В какой-то мере любой L-объект несет в себе стяжённо абсолютное, т.е. любая L-определенность может быть представлена как модус универсального ментального многообразия, а если следовать Франку, то и вообще любая определенность может быть представлена как L-объект (схема всякой определенности как “антиномистического монодуализма”).